Читать книгу "Лунные волки - Михаил Кисличкин"

— Жизнеобеспечение. Есть готовность номер один!

— Боевая часть. Есть готовность номер один!

…

— Гиперпереход начать! — дождавшись последнего рапорта о готовности, скомандовал Сергей.

— Есть начать! — произнес интерком голосом Алексея Егорова, командира ходовой части.

Десяток секунд в интеркоме было тихо, затем Алексей снова рапортовал:

— Гиперпереход начат, интенсивность одна единица.

Сергей мельком глянул на экран, выводящий показания внешних видеокамер корабля. Было видно, как изображения звезд и зелено-голубого диска Земли как бы подернулись сероватой дымкой и немного расплылись. Это могло означать только одно — «семидесятка» с бортовым номером 350 уже не вполне принадлежала нашему миру. Частично она становилась чем-то иным, то ли волной, то ли взаимодействием в микромире элементарных частиц, то ли еще чем-то. Гиперпереход начался.

— Интенсивность три единицы. Интенсивность пять единиц, — продолжал докладывать Алексей по мере того, как звездолет уходил из привычного мира.

Звезды и Земля уже были практически не видны, экраны внешних видеокамер заполнила чернота. Свет с трудом пробивался извне туда, где была «семидесятка».

— Интенсивность десять единиц. Интенсивность двенадцать единиц, — доносилось из интеркома.

— Пятнадцать единиц. Стоп, — скомандовал Сергей.

— Есть пятнадцать единиц. Есть стоп, — через некоторое время доложил Алексей.

Звездолет достиг требуемой интенсивности перехода. Максимальным уровнем для безопасного прыжка «семидесятки» в пределах орбит внутренних планет была величина интенсивности в двадцать — двадцать две единицы. Однако не было никакого смысла рисковать, осуществляя гиперпереход на пределе возможностей корабля. Прыжок с пятнадцатью единицами за пределы орбит планет земной группы должен составить четверо суток, что было вполне приемлемо. Дальше можно было прыгать с интенсивностью в 35–40 единиц, уходя за пределы Солнечной системы, а затем следовал главный прыжок — 250-единичный межзвездный перелет.

— Зафиксировать интенсивность. Начать переход, — дал завершающую команду Сергей.

— Есть, — отозвался Алексей. И чуть погодя: — Интенсивность зафиксирована в пятнадцать целых две сотых. Переход начат. Расчетное время завершения — через девяносто три часа. Первый гиперпереход стартовал.

Что делает экипаж в звездолете во время гиперперехода? В основном ничего — это знает любой человек, имеющий отношение к космонавтике. Не рекомендуется это — заниматься чем-либо активным в гиперпереходе. По возможности на время прыжка откладываются починка, уборка, учебные тревоги, настройка и отладка оборудования. Как издавна замечено программистами — если система стабильно работает, то не надо ничего менять. Космонавты, а уж экипажи «семидесяток» особенно — народ суеверный. И возникшее еще со времен самых первых гиперпереходов поверье, что те, кто занимается активными работами во время прыжка, имеют все шансы вынырнуть «неправильно собранными» у них весьма популярно. И, несмотря на то что никакой достоверной статистики или внятного научного объяснения это поверье под собой не имеет, хороший капитан наперекор ему без особой нужды не пойдет. Ну, не надо этого делать — это такой же моветон, как заставить, например, экипаж бриться во время патрулирования. Люди, как говорится, не поймут.

Сергей считал себя хорошим капитаном и во время прыжка экипаж не напрягал. Не то что бы он зарабатывал дешевый авторитет у подчиненных — настоящий авторитет боевой капитан зарабатывает или теряет (зачастую вместе с жизнью и кораблем) в реальном бою, остальное, в общем-то, не в счет. Просто не видел смысла. Пусть все привыкнут друг к другу и к кораблю и немного отдохнут. Во время подготовки к межзвездному прыжку будет еще время на авралы и учебно-боевые тревоги. Так что летели спокойно, экипаж нес вахты на своих постах или отдыхал в крохотных капсулах-каютах, читая документацию (теоретическую подготовку никто не отменял), слушая музыку или просматривая фильмы по личным компьютерным терминалам.

Из гипера вышли далеко за марсианской орбитой. Снова все по устоявшейся схеме — сначала ориентация в пространстве, связь со штабом, затем расчет параметров нового прыжка. Пользуясь случаем, Сергей провел пару учебных тревог. Справились, по его оценке, так себе, на нетвердую четверочку. Впрочем, в космическую эпоху скорость готовности к бою во многом зависит от скорости расчетов бортовых компьютеров. Однако и экипаж расхолаживать нельзя — люди должны быть собранны и готовы к реальной боевой ситуации, чтобы в решающий момент не теряться, а принимать верные решения и здраво оценивать ситуацию.

Новый прыжок перенес «семидесятку» уже за пределы Солнечной системы, оставив позади орбиту Плутона. Далее снова длительная подготовка и решающий рывок в систему Барнарда, туда, где на данном этапе войны происходили основные столкновения землян с эриданами. Инопланетяне, безуспешно попытавшись пару раз прорваться непосредственно к колониям землян в Солнечной системе, теперь медленно, но верно вытесняли их из двух других освоенных звездных систем, пытаясь лишить человечество ресурсной базы. Люди отчаянно сопротивлялись, и свою посильную лепту в этот процесс готовился внести экипаж «семидесятки», под тактическим номером 350.

Глава 3

На седьмые сутки патрулирования внутри пояса астероидов звезды Барнарда экипаж «семидесятки» так никого и не обнаружил. Системы наблюдения молчали, не находя признаков наличия ни своих, ни чужих кораблей. Впрочем, ничего необыкновенного в этом факте не было. Пояс астероидов звезды Барнарда — в нынешние времена одна из основных ресурсных баз человечества, с которой на земные заводы и космические верфи поставляется более семидесяти процентов сырья редкоземельных и тяжелых металлов — был огромен. Гравитационные сенсоры, основной инструмент дальней разведки звездолета, не могли работать эффективно из-за большого количества гравитационных взаимодействий между самыми разнообразными по размеру и массе астероидами, радарные системы среди астероидов тоже были малоэффективны.

Когда-то давно вокруг звезды Барнарда вращалось три планеты. Теперь же их осталось только две. Первая, самая близкая к звезде, особого интереса не представляла. Просто голый, холодный камень, без богатых залежей полезных ископаемых, освещаемый скупым светом красного карлика. Вторая планета была интереснее. Когда-то она была похожа на Венеру в Солнечной системе — планета с плотной атмосферой, состоящей из углекислого газа, азота и вулканических газов, с высокой температурой поверхности. Однако из-за недостатка энергии, исходящей от красного карлика, вторая планета довольно быстро прошла эту стадию и, охладившись, в настоящий момент потеряла немалую часть своей атмосферы. Уменьшились атмосферное давление и температура, так что ее климат стал более мягким с точки зрения людей. Тем не менее из-за орбитального резонанса одна сторона планеты была всегда повернута к звезде, в то время как другая не получала свою порцию энергии от светила. Что, в свою очередь, вызвало разницу температур на двух полушариях и, как следствие, постоянные сильнейшие ветры и песчаные бури в ее атмосфере, доходящие до двухсот пятидесяти километров в час. Этот факт и стал приговором для программ ее колонизации — слишком сложно, овчинка не стоит выделки.