Читать книгу "Город Мечтающих Книг - Вальтер Моэрс"

— Нет, спасибо! — отказался я. — Я сам писатель.

— Все вы, снобы из Драконгора, считаете себя особенными! — крикнул мне в спину полугном, когда я поспешил удалиться. — Но пишете-то только чернилами! А вот Орм даже среди вас обретают лишь немногие!

Батюшки, кажется, я попал в один из самых захудалых закоулков Книгорода! Только тут я заметил, что здесь слонялось необычайно много охотников за книгами, они вели какие-то темные дела с сомнительными личностями. Из пыльных мешков появлялись инкрустированные драгоценным камнями книги и обменивались на увесистые, полные пир кошели. Кажется, я попал на своего рода черный рынок.

— Книгами из «Золотого списка» интересуешься? — спросил меня охотник, с головы до ног облаченный в темную кожу. Маска у него была в виде мозаичного черепа, с пояса свисал десяток ножей, а в каждый сапог было заткнуто по топору. — Пойдем со мной вон в тот темный переулок, тогда я такие книги тебе покажу, о которых тебе даже не мечталось.

— Большое спасибо! — поспешно улепетывая, крикнул я. — Не надо!

Охотник демонически расхохотался.

— У меня и книг-то никаких нет! — заорал он мне вслед. — Я только хотел свернуть тебе шею и отрезать лапы, чтобы замариновать в уксусе и продать! В Книгороде огромный спрос на реликвии из Драконгора.

Я поспешил покинуть этот сомнительный квартал. Через несколько переулков все стало обычным — только безобидные туристы и уличные кукловоды, разыгрывающие с марионетками популярные спектакли. Я вздохнул с облегчением. Возможно, охотник за книгами только нехорошо пошутил, но от мысли, что мумифицированные части тела драконгорцев находят в Книгороде хотя бы какой-то сбыт, меня пробрала дрожь.

Твердо решив не плутать больше по закоулкам, я снова нырнул в поток пешеходов. Передо мной семенила, робко держась за руки, стайка симпатичных эх-ах-карлов. Глядя по сторонам огромными сияющими глазами, они выискивали любимых лириков.

— Там! Вон! Осиан Рапидо! — пронзительно визжали они вдруг и возбужденно тыкали на кого-то маленькими пальчиками. Или: — Вон! Там! Пьет кофе Кайлхард Чувствительный!

И регулярно по меньшей мере один из группы падал без чувств.

По этому городу можно было бродить без устали, и должен признаться, что увиденных чудес оказалось больше, чем я мог бы запомнить. Я словно гулял по страницам роскошно иллюстрированной книги, в которой каждая следующая артистическая идея превосходила предыдущую. Ходячие буквы, рекламирующие современные печатные станки. Персонажи известных романов, нарисованные на стенах домов. Памятники писателям. Букинистические магазины, чьи товары буквально выплескивались на улицу. Существа всех рас и размеров, роющиеся в ящиках с книгами и вырывающие друг у друга находки. Огромные мидгард-змеи, тащащие исполинские повозки, полные устарелой бульварщины, на горах которой восседали неотесанные брюквосчеты, возами утаскивавшие домой макулатуру. В этом городе постоянно приходилось пригибаться, чтобы не получить книгой по голове. В гуле голосов я ловил лишь обрывки фраз, но всякий разговор как будто вращался вокруг книг:

«…своей литературой ужасов ты меня в Вервольфов лес загонишь…»

«…читает сегодня в «каминный час» в книжной лавке «Золотое сечение»…»

«…всего за три пиры купил первоиздание второго романа Авроры Янус с двойной опечаткой в предисловии…»

«…если в ком и есть Орм, то уж точно в Мишерье Пилуксе…»

«…с точки зрения типографской печати, позор для профессии печатника…»

«…роман примечаний, вот что следовало бы написать. Ничего, кроме примечаний на примечания, это ведь было бы…»

Наконец я остановился на перекрестке, повернулся вокруг себя, считая при этом книжные лавки вокруг: шестьдесят одна. Сердце у меня учащенно забилось. Здесь литература и жизнь будто слились воедино, и все вращалось вокруг печатного слова. Это мой город. Моя новая родина.

Гостиница Ужасов

Я обнаружил маленькую гостиницу с многообещающим названием «У золотого пера», которое звучало приятно старомодно и как будто говорило и о ремесле преуспевающего писателя, и о благодушном ночном покое на пуховой подушке.

Преисполнившись надежд, я вошел в сумрачный вестибюль, преодолел плесневеющую ковровую дорожку до деревянной стойки, где, когда никто не появился, нажал медную кнопку звонка. Молоточек в механизме, вероятно, разболтался, так как вестибюль заполнило неприятное диссонансное дребезжание. Повернувшись, я попытался разглядеть в сумраке бокового коридора спешащих ко мне служащих. Но никто не появился, поэтому я снова повернулся к стойке — и даже вздрогнул от неожиданности: за ней стоял портье, будто из-под земли выскочил. По бледной коже я распознал в нем нибелунга. Все свои познания об этом жутковатом, обитающем на побережье народе, я почерпнул из достойного подражания романа Себага Серьоза «Влажные люди».

— Ну? — прошелестел портье, словно испускал последний вздох.

— Мне… нужна комната… — дрогнувшим голосом ответил я и уже через пять минут горько пожалел, что не бежал со всех ног сразу.

Ведь комната, за которую я по настоянию портье заплатил вперед, оказалась чуланом с соседями наихудшего толка. С настойчивостью сомнамбулы я выискал гостиницу, вероятно, с самой сомнительной репутацией во всем Книгороде. Никаких следов пуховой перины, только колючее одеяло на плесневелом матрасе, в котором шебуршало что-то живое. Судя по звукам из соседней комнаты, орда йети пыталась музицировать при помощи мебели. Обои с чавканьем отделялись от стен. Что-то, попискивая, бегало по деревянным половицам. Вне пределов досягаемости, под высоким потолком в углу висела вниз головой одноглазая белая летучая мышь и, по всей видимости, ждала, когда я засну, чтобы заняться своим страшным делом. Лишь тут я заметил, что на окне нет занавесок. Сомнений нет, с пяти утра сюда будет палить солнце, и я глаз не смогу сомкнуть, ведь просыпаюсь от малейшего лучика. Масок же для сна я вообще не признаю с тех пор, как попробовал одну, а на утро забыл, что она на мне. Помнится несколько минут я, пребывал в полнейшей панике, так как возомнил, что за ночь ослеп. Я заметался как безголовая курица и при этом споткнулся о табурет и упал так, что вывихнул колено.

Но я ведь не собирался проводить в гостинице ночь. Мне нужен был временный кров, где бы оставить дорожную суму и освежиться, пусть даже пыль странствий придется смывать гнилостной водой из тазика. Букинистические Книгорода открыты круглые сутки, а меня томили голод, жажда и неукротимое желание провести ночь, роясь в книгах. Пожелав йети и летучей мыши доброй ночи, я снова ринулся в суету улиц.

Лишь малая часть Книгорода, возможно всего десять процентов, находится на поверхности. Много большие области расположены под землей. Как под чудовищным муравейником, под городом залегла система подземных туннелей, которые через шахты и пропасти, ходы и пещеры, тянутся, запутавшись в гигантский гордиев узел, на много километров вниз.