Читать книгу "Тролль - Йоханна Синисало"

ПАЛОМИТА

Лестница — как огромное ухо, в котором — дзинь, дзинь, дзинь — постепенно стихает эхо звонка. Я стою перед дверью Микаэля, а его нет дома. В последний раз я его видела как раз в это время, но сейчас его все-таки нет. Мне не удалось выглянуть в глазок, чтобы выяснить, пришел ли он, потому что нужно было заниматься уборкой и стиркой, а стиральная машина заглушает шаги на лестнице.

Снизу слышится голос, я оборачиваюсь, и сердце сразу начинает колотиться — то ли от испуга, то ли с надеждой. Но это взбирается по ступеням та приветливая смотрительница, которая всегда так быстро лопочет, а ведь она живет не на этом этаже, ее квартира расположена напротив нашей. Я могла бы целиком уместиться в одной ее штанине. Когда Пентти потерял свой пиджак вместе с лежавшими в кармане ключами, он вызвал ее, чтобы открыть дверь. Эта дама всегда носит один и тот же брючный костюм в крупную клетку, а в ушах у нее качаются большие серьги. Кивая и улыбаясь, она спрашивает, по какому делу я пришла к Микаэлю, но хотя она явно старается изобразить дружелюбие, в ее голосе звучат недовольные нотки.

Микаэль подарил мне очень дорогой иллюстрированный испанский журнал. Пентти, к счастью, не было дома, когда он его принес. К обложке он прикрепил скрепками маленькую открыточку, на которой написал по-английски и по-испански «Спасибо за помощь» и подписался: Микаэль. Микаэль, а не Мигель. Микаэль, видимо, думает, что я хорошо знаю испанский, а я могу прочесть на нем всего несколько слов. На Филиппинах мало кто умеет говорить по-испански. Я, правда, и по-английски читаю неважно. Зато картинки в журнале красивые и блестящие.

Я, впрочем, ничего этого ей не рассказываю, а просто показываю на банку с кошачьим кормом и на дверь. В почтовую щель банка не пролезает, она слишком большая. Я завернула ее в бумагу, на которой написала по-английски: «Для твоей кошки. Спасибо за журнал. Паломита» и закрепила все это резиночкой. Женщина наклоняется и становится похожей на клетчатую гору. Она говорит по-фински, медленно произнося слова и старательно растягивая рот на каждом слоге. Я понимаю, что она советует мне прийти в другой раз. А если я хочу, она может передать пакет — и уже протягивает к нему руку с большими перстнями на пальцах. Я качаю головой, мне не хочется отдавать пакет. Ведь я так долго копила деньги, чтобы купить эту банку.

Я спрятала журнал в корзину для грязного белья. Пентти никогда в нее не заглядывает.

Уходя, женщина сочувственно подмигивает мне. Я спешу домой. Кошачью банку тоже нужно припрятать, пока не представится другой случай.

АНГЕЛ

Не знаю, что я надеялся найти в библиотеке. Красивый справочник в блестящей обложке под заглавием «Кормление хищников в домашних условиях»? Заглянул бы в алфавитный указатель: куница, медведь, росомаха, рысь… тролль. И — в гастроном за покупками.

Возвращаюсь к библиотечному компьютеру, смотрю, не пропустил ли я по невнимательности что-нибудь нужное. Встречаю странную ссылку на детский музыкальный раздел, вздыхаю, двигаюсь дальше и нахожу их — и музыку, и слова.

Стоило мне взглянуть на экран, песенка тут же зазвучала в сознании. Я никогда специально не слушал ее, но тем не менее знаю наизусть, как и все. Никогда специально не слушал, а теперь позволяю заезженной мелодии и словам прокручиваться в моей голове, как в музыкальном автомате.

Ты бы взял к себе Ролли-Тролли, если бы его поймал? Положил его в корзинку, чтобы там он спал…

Сердце отчаянно бьется в такт песенке, которая отважно продолжается:

Ни за что на свете мама не позволит гнома: — Лучше ты змею иль крысу поселил бы дома!

Тили-тали, тили-тали, тили-тали-бум-бум…

Вдруг музыка в моем мозгу обрывается, как отрезанная. Потому что я думаю о змее или крысе, о змее или крысе… Что-то в этих словах меня задевает, что-то в них брезжит… и вдруг я понимаю: это — решение!

СЕЛЬМА ЛАГЕРЛЕФ. ПОДКИДЫШ. ИЗ СБОРНИКА «ТРОЛЛИ И ЛЮДИ», ПЕР. НА ФИНСК ХЭЛЬМИ КРОН. 1915

«Не понимаю, чем кормить подкидыша, — сказала однажды жена. — Что перед ним ни поставишь, он ничего не ест». «Чему ты удивляешься? — пробурчал в ответ муж. — Разве ты не слышала, что тролли едят только лягушек и мышей?» — «Надеюсь, ты не потребуешь, чтобы я ползала по болоту и ловила лягушек?» — «Конечно, нет. Лучше пусть он подохнет с голоду».

АНГЕЛ

Я вхожу в магазин. Звякает колокольчик. Дверь за мной закрывается.

Здороваюсь с продавцом. Называю требуемое. Продавец задает мне какие-то вопросы, я, не вслушиваясь, киваю: все равно, не имеет значения. Брови продавца лезут вверх. Как не имеет значения?

Он выкладывает на прилавок продукты, которые, по его мнению, я должен взять в приложение к покупке. Ведь они мне обязательно понадобятся. Я беспомощно благодарю, забираю коробку, сую продавцу купюру, получаю сдачу и чек.

Звякает колокольчик.

Г. Б. ГАУНИТЦ — БО РОЗЕН. КНИГА ЖИВОТНЫХ. ПОЗВОНОЧНЫЕ. 1962

Животные, которые охотятся друг на друга, должны иметь крепкие зубы и когти. Кроме того, им необходимо быть ловкими, хитрыми и терпеливыми.

Лисица известна своими хитростями, волк — безжалостный преследователь, он может гнаться за жертвой хоть несколько миль. Рысь способна бесконечно долго подстерегать добычу, тролль передвигается тише тени, выдра — быстрая и неутомимая пловчиха.

Чем большее предпочтение мясу отдает зверь, тем острее у него зубы, тем настойчивее характер. Ласка ужасно любопытна, но при этом так упряма, что может наброситься на животное, более крупное, чем она сама, и не испугается даже человека, если тот тронет ее жилище.

Крот и куцехвостый медведь привередливы: они выбирают только лучшие кусочки растительной и животной пищи; подобно истинным гурманам, они предпочитают пикантные блюда, им нравится даже гнилое мясо, а скрытный тролль иногда ест падаль, хотя вообще он очень разборчив в еде.

АНГЕЛ

Я открываю ящик и выпускаю морскую свинку на пол.

Закрываю глаза, потому что мне кажется, что я поступаю неправильно. Свинка тепленькая, она покрыта мягкой шерстью, усы и розовый носик дрожат. Шерстка белая, с коричневыми пятнышками. А на самом деле она чертовски хорошенькая.

Такая хорошенькая, что ее хочется проглотить.

МАРТЕС

Телефон звонит и звонит, а Микаэль все не откликается. Когда он наконец снимает трубку, слышно, что он задыхается, давится и хрипит.

— Тебя что, тошнило? — спрашиваю я в шутку.

— Кто это? — испуганно спрашивает Микаэль.

— Мартти.

— Мартес, — выдыхает Микаэль. Он не ждал моего звонка. Он не благодарит и не извиняется, это хороший знак, он явно не хочет вспоминать о том, что произошло. Я чуть не сломал голову, прикидывая, к кому, кроме Микаэля, я мог бы обратиться по этому делу. Но так ничего и не придумал.

Мне противно, что я в ком-то нуждаюсь.