Читать книгу "Волшебная луна - Алисон Ноэль"

— Эвер, ты серьезно? Какого…

Я молча киваю, скрестив на груди руки.

— Иди, я подожду.

Майлз, мотнув головой, исчезает за дверью. Через минуту появляется снова с кислым выражением на лице и белым тюбиком в руке. Бросает мне тюбик.

— Вот. Довольна?

Я внимательно осматриваю тюбик, верчу его так и этак, держа двумя пальцами. Марка знакомая — из магазина, куда я часто захожу. Не понимаю, как это может быть!

— Слушай, если ты не забыла, у меня завтра премьера. Мне совсем ни к чему лишние драмы и стресс, так что, если не возражаешь…

Он протягивает руку, ожидая, что я отдам ему мазь и он сможет вернуться на урок.

Но я пока не собираюсь возвращать тюбик. Я ищу след от иголки, прокол, хоть какое-нибудь доказательство, что с мазью что-то не так.

— Сегодня в столовой, когда вы с Дейменом не стали нежничать как обычно, я уже готов был восхититься, но ты, как вижу, нашла себе новое развлечение, еще похуже. Я серьезно, Эвер. Отвинти крышку и намажься уже, или отдавай!

Но я не отдаю тюбик, наоборот — сжимаю в руке, стараясь считать энергию. Нет, это действительно какой-то, дурацкий крем от прыщей. Причем действенный.

— Ну, ты закончила? — хмурится Майлз.

Пожав плечами, отдаю ему крем. Чувствую себя, мягко говоря, неловко. Майлз прячет тюбик в карман и делает шаг к двери, и тут я, не удержавшись, спрашиваю:

— Значит, ты заметил?

Он раздраженно останавливается.

— Что заметил?

— Отсутствие м-м… нежностей.

Майлз оглядывается и корчит выразительную гримасу.

— О да, я заметил! Я думал, вы просто приняли мою угрозу всерьез.

Я непонимающе смотрю на него.

— Сегодня утром, помнишь, я сказал, что мы с Хейвен устроим забастовку, если вы не прекратите… — Он встряхивает головой. — Ладно, проехали. Можно, я вернусь в класс?

Я киваю.

— Прости… Извини, что так получилось… Закончить я не успеваю — за Майлзом уже захлопнулась дверь.

Глава 6

Придя на шестой урок — изобразительное искусство — я с облегчением вижу, что Деймен уже на месте. На литературе мистер Робинс завалил нас заданиями, и в столовой поговорить не удалось, так что я мечтаю наконец остаться с Дейменом наедине. Ну насколько можно быть наедине, находясь в классе, где сидит еще тридцать учеников.

Накидываю халат, собираю рисовальные принадлежности, выхожу из подсобки, и сердце болезненно сжимается: на моем месте снова сидит Роман.

— А, Эвер, привет!

Он кивает, устанавливая чистый холст на моем мольберте, а я стою с кистями и красками в руках и беспомощно смотрю на Деймена — он так погружен в рисование, что меня в упор не видит.

Я уже готова шугануть Романа, как вдруг вспоминаю слова Хейвен: что я, мол, не терплю новых людей. Неужели она права? Испугавшись, я натягиваю на лицо улыбку и пристраиваю свой холст на свободный мольберт по другую сторону от Деймена. Завтра обязательно приду пораньше и займу свое законное место!

— Что же, излага-айте, чем мы тут будем занима-аться? — тянет Роман, зажав кисточку в зубах и вопросительно глядя на нас с Дейменом.

Вот еще что жутко раздражает: обычно британский акцент мне даже нравится, а у этого типа просто царапает слух. Может быть, потому что насквозь фальшивый. Видно же — он так говорит только тогда, когда хочет выпендриться.

Не успела я так подумать, как опять становится совестно. Все знают: если человек изо всех сил старается выглядеть крутым, это признак неуверенности в себе. Да и кто не будет чувствовать себя неуверенно в первый день в новой школе?

Я решаю, что надо быть с ним приветливее, хотя неприятное ощущение под ложечкой остается.

— Мы сейчас проходим всякие «-измы». В том месяце каждый выбирал себе направление по вкусу, а сей час всем велено изучать фотореализм, потому что в прошлый раз никто его не выбрал.

Роман осматривает меня — начиная с отросшей челки и заканчивая золотыми пляжными шлепанцами, Рассматривает неторопливо, с ленцой, так что у меня в животе все скручивает не по-хорошему.

— Понятно. Значит, нужно рисовать очень реалистично, как на фотографии? — спрашивает Роман, глядя мне в глаза.

Я не отворачиваюсь, а он задерживает взгляд на несколько секунд дольше, чем нужно. Все равно, ни за что не стану ежиться и отводить глаза! Вытерплю, сколько придется. И хоть вид у Романа вполне дружелюбный, что-то в нем чувствуется темное, угрожающее. Словно вызов.

А может, и нет.

Потому что не успела я об этом подумать, как он произносит:

— Какие у вас в Америке замечательные школы; А у нас, в дождливом старом Лондоне, вечно теория преобладала над практикой.

И подмигивает.

Мне сразу становится стыдно за дурацкие домыслы. Во-первых, раз он из Лондона, значит, акцент не поддельный, как я вообразила, а самый настоящий и потом — у Деймена парапсихические способности куда как посильнее моих, а ведь он совершенно спокоен.

Кажется, Роман ему даже нравится. Что ж, тем хуже для меня — выходит, Хейвен в самом деле была права.

Я действительно ревнивая.

Собственница.

И страдаю паранойей.

И к тому же ненавижу новых людей.

Сделав глубокий вдох, начинаю еще раз, преодолевая комок в горле и тугой узел в животе, заставлять себя говорить доброжелательно, пусть поначалу это и явное притворство.

— Можно рисовать все, что захочешь, — произношу я лучшим своим приветливым голоском из прошлой жизни, до того, как вся моя семья погибла в автомобильной аварии, а меня Деймен спас и сделал бессмертной.

В те далекие времена я только так и разговаривала.

— Главное, чтобы на рисунке все выглядело настоящим, будто на фотографии. Собственно говоря, оценку будут ставить после того, как сравнят рисунок с фотографией. Ну, понимаешь, чтобы было видно, насколько качественно получилось.

Я оглядываюсь на Деймена — слышит ли он? Мне досадно, что он с головой ушел в рисование и даже слова мне не скажет.

— А он что рисует? — спрашивает Роман, кивая на мольберт Деймена.

Там на холсте возникает идеально точное изображение Летней страны. Каждая травинка, каждая капля воды каждый лепесток — все сияет, все словно можно потрогать Я как будто снова оказалась там. Роман кивает:

— Похоже на рай!

— Это и есть рай, — шепчу я, замирая от восторга и не успев подумать над своим ответом.

Летняя страна — не просто священное место, это еще и наша тайна. Одна из многих тайн, которые я обещала беречь.