Читать книгу "Тайна рукописи - Карен Мари Монинг"

Замучившись с первым, я решила поискать второе непонятное слово, то, что упомянула старая женщина вчера вечером – «тваде» или «туаде». С ним мне тоже не повезло.

Несколько часов безуспешного поиска – я еще отправила несколько сообщений, в том числе очень эмоциональное письмо родителям, – я решила заказать себе еще кофе и спросила у двух довольно милых ирландских парней, примерно моего возраста, которые стояли за стойкой, не знают ли они, что такое ши-саду. Они не знали.

– А что насчет тваде? – спросила я, ожидая такого же ответа.

– ТуатаДе? – переспросил темноволосый, произнеся это слово чуть иначе, чем я.

Я кивнула.

– Вчера пожилая женщина в пабе упомянула это слово. Можете подсказать, что это значит?

– Конечно, – он рассмеялся. – Это то, что вы, чертовы американцы, надеетесь найти, приезжая сюда. А вместе с этим и горшочек с золотом, верно, Симус? – Парень ухмыльнулся своему белокурому напарнику, и тот ухмыльнулся в ответ.

– То есть? – осторожно спросила я.

Парень замахал руками, словно маленькими крыльями, и подмигнул.

– Это означает «маленький эльф», девочка.

Маленький эльф. Ага. А как же. Со штампом «Туристка» на лбу я взяла истекающую паром чашку, заплатила за кофе и унесла свои пылающие щеки обратно за столик.

Сумасшедшая старая карга, злобно подумала я, заканчивая интернет-сессию. Если я еще когда-нибудь ее увижу, она услышит о себе много нового и интересного.

Дублин утонул в тумане, и я заблудилась.

Все было бы нормально, если бы день был солнечным. Но туман менял до неузнаваемости даже знакомые места, превращая их в нечто чуждое и зловещее, а поскольку весь город был для меня чужим, то акцент все больше смещался в сторону «зловещего».

Некоторое время я считала, что иду прямо к «Кларин-хаус». Я оставляла за спиной квартал за кварталом, не особо обращая внимание на то, куда иду, и внезапно очутилась на безлюдной улице, которой никогда раньше не видела. Я оказалась одним из трех прохожих, потерянных на мрачной, залитой туманом улице. Я понятия не имела, куда меня занесло. Я была слишком занята мыслями и вполне могла пройти несколько миль.

Тут мне в голову пришло то, что я почему-то посчитала хорошей идеей: я пойду следом за одним из прохожих, и он точно выведет меня к центру города.

Застегивая жакет, чтобы хоть как-то спрятаться от дождя, я направилась к женщине в кремовом плаще и синем шарфе, явно разменявшей шестой десяток лет. Мне пришлось сильно сократить расстояние между нами, чтобы не потерять ее в пелене густого тумана.

Через два квартала женщина начала судорожно прижимать к себе сумку и нервно оглядываться через плечо. Прошло несколько минут, и до меня наконец-то дошло, что ее напугало – я. Я слишком поздно вспомнила о том, что писали путеводители о разгуле преступности в старой части города. В большинстве случаев преступники оказывались невинного вида молодыми людьми обоих полов.

Я попыталась разубедить женщину.

– Я заблудилась! – крикнула я. – Я просто пытаюсь вернуться в мотель. Не могли бы вы помочь мне?

– Прекратите меня преследовать! Оставьте меня в покое! – закричала она в ответ, ускоряя шаг настолько, что полы плаща захлопали за ее спиной.

– Ладно, оставляю. – Я остановилась. Меньше всего на свете мне хотелось преследовать ее, но других прохожих поблизости не наблюдалось, и я нуждалась в своей проводнице. Туман продолжал сгущаться с каждой минутой, а я все еще не знала, где нахожусь.

– Послушайте, мне жаль, что я напугала вас. Вы не могли бы показать мне, где находится Темпл Бар Дистрикт? Пожалуйста! Я американская туристка, и я заблудилась.

Не оборачиваясь и не замедляя шага, женщина неопределенно махнула рукой влево, после чего исчезла за углом, оставив меня в туманном одиночестве.

Я вздохнула. Ну, значит, влево.

Я дошла до угла, повернулась и побрела в указанном направлении. Разглядывая по пути то, что меня окружало, я постепенно ускоряла шаг. Похоже, я забрела в ветхую промышленную зону города. Фасады магазинов и располагавшиеся над ними квартиры выглядели как старые склады, а здания, которые тоже не могли быть ничем иным, как складами, тянулись по обе стороны улицы, их окна были заколочены, а двери провисли в петлях. Тротуар с каждым шагом становился уже, а мусора на нем прибывало и прибывало. Меня начало подташнивать от вони, поднимающейся из канализации. Где-то поблизости наверняка находилась бумажная фабрика, поскольку улица была усыпана рваными листами пористой желтоватой пергаментной бумаги самых разных форматов. Узкие, мрачные переулки были разрисованы указателями в виде стрелок, направленных на доки, в которые если что и привозили, то никак не меньше двадцати лет тому назад.

С одной стороны полуразрушенные трубы тонули в тумане, с другой застыл пустой автомобиль с приоткрытой водительской дверцей, а возле него лежала стопка одежды и брошенная обувь. Выглядело это так, словно водитель вышел, разделся и решил навсегда оставить здесь надоевшие вещи. Мне стало не по себе от мертвой тишины. Здесь раздавались лишь приглушенные звуки моих шагов и журчание воды, стекающей в канализацию по водостокам. Чем дальше я шла, тем сильнее было желание побежать сломя голову или хотя бы перейти на спортивную ходьбу, но я опасалась, что где-то поблизости обитают недружелюбные аборигены и быстрый перестук каблуков по тротуару может привлечь их внимание. К тому же меня не оставляла мысль, что эта часть города была заброшенной потому, что промышленники удрали отсюда, когда на нее заявили права банды преступников. И кто знает, что может скрываться за этими разбитыми окнами? Кто знает, что может поджидать за приоткрытой дверью?

Следующие десять минут были одними из самых страшных в моей жизни. Я была одна в жуткой части незнакомого города, я понятия не имела, шагаю ли я в правильном направлении, или иду прямиком к какой-то неприятности. Дважды я слышала непонятные шорохи в переулках, мимо которых проходила. Дважды я подавляла панику и отказывалась перейти на бег. Было просто невозможно не думать об Алине, о том, что в похожем на это месте обнаружили ее тело. Я не могла понять, что такого неправильного в этом месте, но была твердо уверена, что эта неправильность заключается не только в запустении и разрушении. Эта часть города была не просто пустой. Она казалась какой-то... покинутой... словно я не заметила знака, висящего в десяти кварталах позади: «оставь надежду, всяк сюда входящий».

Тошнота подкатила к горлу, по коже поползли мурашки. Я торопливо проходила квартал за кварталом, стараясь держаться левой стороны, насколько это позволяли улицы. Время было всего лишь обеденное, но дождь и туман превратили день в сумерки, а те немногие фонари, которые не были разбиты много лет назад, светили неуверенно и мигали. С наступлением ночи здесь будет темно, как в бочке со смолой, а от фонаря до фонаря, с их неверными светлыми пятнами, довольно далеко...