Читать книгу "Кровь танкистов - Олег Таругин"

Сообразив, что к чему, Захаров рявкнул:

– Сдурел?! А ну, за рычаги! Нас есть кому прикрыть, а вот когда придется отсюда когти рвать, кто управлять станет? Я? Или Серега?

– Так я это…

– Разговорчики! – припомнив Афган, коротко бросил десантник, постаравшись максимально точно воспроизвести интонации легендарного прапорщика «спать не придется». – На место лезь!

И, посчитав инцидент исчерпанным, приник к панораме. Ага, вон оно как: немцы, понимая, что им противостоят всего-то два наспех окопанных русских танка, надежно запершие колонну на опушке, решились-таки на атаку. А незадачливый пулеметчик, ныне уже благополучно отправившийся в Валгаллу, похоже, просто отвлекал внимание. Замысел был понятен: рывком преодолеть открытое пространство и подавить прикрытие, после чего уничтожить доставившие столько хлопот «тридцатьчетверки», благо для того, чтобы сунуть в ходовую связку гранат, много ума не надо. А гарантированно порвать гусеницу смогут и несколько скрепленных вместе «колотушек» – главное, добраться и запихать связку в ходовую. А уж если у них имеется магнитная мина – совсем хорошо… ну, в смысле, плохо и во всех отношениях фатально. Для танков.

Разумеется, цепью немцы в атаку не пошли – не в кино про Чапаева, чай: двигались короткими перебежками, где надо, пригибаясь, где следует – делая короткий бросок и снова пригибаясь или падая на землю. Если доберутся до наших, никому мало не покажется, фрицев раза в два больше.

Лейтенант со смешным именем-фамилией «Леха Алехин» обстановку тоже оценил верно: куцые цепи танкового прикрытия взорвались огнем. Со своего места Дмитрий видел, как бойцы готовят к бою гранаты и примыкают к винтовкам штыки, а наиболее опытные – еще и заранее отцепляют от пояса и кладут под руку пехотные лопатки. А ведь он предупреждал, что главное для них – прикрыть госпиталь. Но кому сейчас важно, о чем он предупреждал?! Да и некому его будет прикрывать, если немцы доберутся до их позиции…

Дмитрий зло скрипнул зубами: вот ведь, никогда даже не думал, что воочию увидит то, о чем столько слышал и читал в далеком будущем! Три десятка бойцов, добрая треть из которых еще даже не выписалась из госпиталя, числясь выздоравливающими и ходячими, а половина остальных ни разу не бывала в реальном сражении, готовы идти в свой последний бой, врукопашную! И ведь наверняка никто из них не думает сейчас о том, что можно отсидеться в тылу с пустяковым ранением или притвориться мертвым – они и на самом деле готовы умереть! У них нет собственных блогов и аккаунтов в социальных сетях, модных смартфонов и навороченных ноутбуков и спортивных тачек. Ничего подобного у них нет – да и не нужна им вся эта шелуха. Зато у них имеется кое-что иное, самое главное: отчаянная смелость, оставшиеся за спиной (а у кого и в оккупации) матери, детишки да жены – и священный долг перед Родиной.

И заточенные по всем трем граням пехотные лопатки в руках.

Захаров несколько раз сморгнул, успокаиваясь. Да, пусть ему трудно окончательно, раз и навсегда, въехать в эту реальность, вжиться в нее, но сейчас он сделает все, что от него зависит. Эти готовящиеся к своему последнему бою мужики считают, что другого выхода нет? Как бы не так!

– Иван, слушай приказ. Вперед. Атакуем фрицев при поддержке пехоты. Работай гусеницами, я – пулеметом. По команде «короткая» тормозишь, я стреляю. Серега, пихай только «два», выстрел – снаряд, выстрел – снаряд. Давай, Ваня!

Выбросив из патрубков клубы пронизанной искрами недогоревшего топлива солярочной гари, танк, перевалив порядком сглаженный выстрелами бруствер и сминая остатки кустов, рванулся вперед. Краем глаза десантник отметил, что второй танк, как и было оговорено, с небольшой задержкой повторил маневр «делай, как я». Жиденькая цепь пехотного прикрытия поднялась следом. Дмитрий увидел бегущего с «ППШ» Алехина, возглавившего атаку. Молодец, лейтенант, настоящий командир! Вот только какого ж ты хера вперед полез? Ведь кроме тебя командовать-то и некому. Впрочем, ладно – чему быть, того не миновать. Поехали…

Дальнейшее запомнилось урывками: даже прошедшему афганскую войну Захарову оказалось трудно полностью адекватно воспринимать действительность. Оставшееся до атакующих немцев расстояние они преодолели за несколько десятков секунд, опередив собственное прикрытие. Пока ехали, Дмитрий пару раз скомандовал «короткую» и выстрелил осколочными, после чего надолго приник к ДТ. Патронов не жалел, прекрасно понимая, что при такой болтанке эффективность от его огня почти что никакая. Стрелял главным образом ради деморализующего эффекта: вряд ли кому понравится несущийся в лоб танк, еще и огрызающийся длинными очередями из спаренного с пушкой пулемета. Особенно, когда оный танк еще и вполне так себе целенаправленно охотится за отдельными пехотинцами, стараясь намотать их на гусеницы! Мехвод не подкачал; со своего места Захаров видел, что нескольких гитлеровцев они таки нагнали. Вот только смотреть после боя – если, конечно, вообще кто выживет – на то, что от них осталось, как-то не тянуло. «За речкой» он всякого повидал и потому особенного желания еще больше расширять копилку собственных острых ощущений как-то не тянуло. Совсем.

Затем танки остановились метрах в трехстах от опушки и открыли беглый огонь гранатами по намертво застопорившейся колонне. Не особенно и прицеливаясь, поскольку наводить было попросту некуда: перспектива окончательно скрылась в дыму и поднятой взрывами осколочно-фугасных снарядов пыли. А позади бронемашин, где остатки немцев схлестнулись с немногочисленным танковым прикрытием, шла рукопашная. И помочь им Захаров ничем не мог: начнешь маневрировать – гарантированно подавишь и тех, и других, а про стрельбу и речи не шло. Оставалось вести беспокоящий огонь, не позволяя фрицам предпринять еще одну атаку или выкатить на прямую наводку ПТО. Выстрелов, правда, оставалось не столь и много: еще минут пять в таком ритме – и все. Аллес, как говорят гибнущие от ударов грамотно заточенных пехотных лопаток доблестные сыны Рейха. Останутся только «черноголовые»[2], против живой силы абсолютно бесполезные…

Добив четвертый по счету диск, десантник перезарядился, но стрелять больше не стал: каким бы надежным ни было оружие предков, стволу нужно было хоть немного остыть. Иначе пулемет начнет всерьез плеваться пулями, и толку от него будет не больше, чем от травмата-резиноплюя из его времени…

– …мандир! – связь по ТПК, как водится, оставляла желать лучшего, и механик почти орал. – Чего торчим, как прыщ на жопе?! Не ровен час, пожгут. Чего делать-то?

– Возвращаемся на позицию, – принял решение Дмитрий. – Давай задом, чтоб в корму подарочек не влепили.

И подумал про себя: «Надеюсь, пацаны разберутся, что к чему, и под гусянку не полезут».

Взревев дизелем, «тридцатьчетверка» дернулась и поползла назад. Второй танк повторил маневр, как вдруг из тех самых зарослей, в которые Захаров лично положил две гранаты, протянулась светящаяся ниточка донного трассера, воткнувшаяся в лобовую броню танка Кочеткова.