Читать книгу "Паутина - Мерси Шелли"

Таким был и наш главный библиотекарь Чеботарский. Конечно, он не афишировал свою вторую личину. Но когда долго работаешь с человеком в одной библиотеке, волей-неволей узнаешь его взгляды. Помогло и еще одно обстоятельство: мои частые посещения университетских архивов, в сочетании с некоторой некоммуникабельностью, почему-то привели Чеботарского к мысли, что я занимаюсь тем же, что и он.

После этого он то и дело подкатывался ко мне, пытаясь выяснить, что я такого особенного выкапываю в библиотеке и кому продаю. Мои честные ответы — «просто перечитываю любимые книги» — главный библиотекарь воспринимал как нескрываемое издевательство: его поколение бесплатно перечитывало только сообщения о компьютерных ошибках и надписи на схеме метро. Кажется, он вбил себе в голову, что я работаю на финансовую полицию — ведь еще Маяковский подметил, что между литераторами и фининспекторами есть что-то общее. Не менее скрытная организация, чем УКИБ, государственная финансовая полиция являлась конкурентом коммерчески ориентированных «белых сормовцев», работавших больше на частный сектор. Поэтому мой уход из Университета Чеботарский воспринимал почти как личную победу над агентом противника.

— А нельзя ли просто подобрать пароль того же Чеботарского? — спросил я Жигана.

— Шутите, профессор?! Знаете, какое число комбинаций надо перебрать! Да и система наверняка брыкнется, когда заметит, что кто-то набирает неверный пасс миллион раз подряд.

Я задумался. Интересно, а что я сам использую обычно в качестве пароля? Что-то незабывающееся…

— Слушай, Сергей. Можно попробовать вот что. Найди в Сети персональный сайт главного библиотекаря. Он ведь большой общественный деятель, либертарианец, член чуть ли не десяти разных клубов, даже какой-то спецкурс ведет. Такие люди обычно делают очень подробные, развесистые хомяки. Вот и найди этот хомяк, и выбери оттуда все ключевые слова: имена родственников, названия любимых игр, имена любимых киноактеров. Какие-то стойкие образы, которые он употребляет в тексте. Цифры тоже: дни рождений, телефоны. В общем, все, что он мог бы использовать в качестве пароля. В этом круге и надо устроить перебор вариантов. Да, можно еще попробовать все эти слова в обратном порядке. Или разбить их на слоги и перебрать сочетания. Их тоже будет много, но уж всяко не миллион. Скажем, у тебя мог бы быть пароль «нагиж» или «сержиг».

По удивленному взгляду Жигана я понял, что у него и вправду мог быть такой пароль. Тот еще витязь!

Мы обменялись координатами, и он отправился проверять мою идею. Через два дня он позвонил мне домой. Голос его звенел, словно после первого свидания:

— Ваша идея рулит, профессор. Это оказался…

— Постой-постой. Давай-ка не будем по телефону. Надо где-то встретиться.

— А приезжайте ко мне! Вы пиво пьете?

— Пью иногда. «Крушовицкое» темное. Из отечественных «Балтику»-тройку.

— У меня «Балтика 0E».

— Сойдет.

Не успел я снять ботинки в прихожей Сергея, как он начал рассказывать:

— Это было имя его жены. Теперь можете ходить в вашу любимую библиотеку когда хотите. Но лучше войдите с этим пассом и как главный библиотекарь сразу заведите себе еще один логин в какой-нибудь группе заочников. Так точно никто не заметит.

— Замечательно! — улыбнулся я, принимая бутылку.

Я подумал, что эта штука с отгадыванием — просто счастливое совпадение, но вслух ничего не сказал.

Под столом у Жигана обнаружился целый ящик пива, а на столе — несколько разноцветных пакетов с самой разнообразной едой. От вида пяти банок с жареными миногами в маринаде мне пришлось сглотнуть слюну. Такие разносолы едва ли соответствовали обшарпанным стенам и потрескавшемуся потолку в комнате студента.

— А что за праздник у тебя?

— Ну… вообще-то мы с ребятами использовали вашу идею…

— Тряхнули еще кого-то?

— Ага. Правда, это не так быстро вышло, как с библиотекой. Не все такие лопухи. Да и системы идентификации сейчас покруче: пальчики, голос. Двое суток мы батоны жали, перебрали сотню контор, прежде чем прорубились. Но вы не бойтесь, ребята мои надежные. А про вас я им вообще не говорил. Но и присваивать славу не хотелось. В общем, я сказал, что мне помог один старый хакер.

— Малютка Джон, — предложил я.

— Кто?

— Был такой… хакер один древний. Ломал все на свете самыми грубыми способами, о которых другие, шибко умные, обычно забывали. Можешь, кстати, так и сказать своим: мол, Малютка Джон все это выдумал.

— ОК. Между прочим, я сам тоже кое-что недавно выдумал, сейчас покажу.

Пока Сергей возился у компа, я разглядывал его квартиру. Ничего особенного, минимум необходимых вещей. Кровать устроена прямо на полу, рядом стол с компьютером, к стене над столом пришпилена пара рисунков, несколько смешных табличек, голограммок, и еще две-три непонятные бумажки. С противоположной стороны от «лежбища» — простой пластиковый шкаф.

На этом невзрачном фоне, кроме разноцветных пакетов с едой, выделялась лишь елка, занявшая последний свободный угол — настоящая, пахучая, со старыми стеклянными игрушками, дождиком и мигающей звездой наверху. Все-таки живут еще некоторые древности в культуре. И как будто не собираются вымирать.

Из колонок донеслись звуки голосов, словно мы попали на вечеринку. Я взял стул и подсел к компу рядом с Жиганом. На экране в нескольких окошечках-комнатах виднелись участники виртуального сборища. Их реплики, причудливо перемешиваясь, звучали как вокзальный гул.

— Уж не вздумал ли ты показать мне, как выглядит современный чат? — я кивнул на экран. — Признаться, я их никогда не любил. Последний раз заглядывал, когда они еще текстовые были. Знаешь, как в наше время говорили? «Сетература отличается от литературы всего одной буквой — у литературы чИтатели, у сетературы — чАтатели».

— Не бойтесь, док, я вам вовсе не предлагаю чатать. Просто одну примочку покажу.

Сергей начал двигаться по залу, приближаясь то к одному, то к другому участнику чата. Это был настоящий карнавал — костюмы всех времен и народов, животные и геометрические фигуры, сказочные монстры и ослепительные кинозвезды. Правда, на «второй взгляд» стало заметно преобладание аватаров в духе «крестьян Малевича» — я так и не понял, то ли это нынешняя мода, то ли с такими супрематическими фигурами проще работать в трехмерке. Но даже самые плоскотелые примитивисты старались подчеркнуть свою индивидуальность расцветкой, так что ни одной твари не было по паре. И только речь выдавала во всех этих существах людей — обычных, современных… и не особенно интересных. Некоторые сбились в кучки вокруг хороших рассказчиков и хорошо отрендеренных девиц. Другие фланировали от группы к группе, прислушиваясь и ненадолго вступая в дискуссию.

Сергей остановился у одного такого кружка. Центром внимания здесь была кукла Барби в розовом кружевном платье. У нее была только одна нога, но на фоне общего пандемониума это выглядело вполне естественно. Барби рассказывала: