Читать книгу "Хорьки-фермеры в горах - Ричард Бах"

И только потом, в самую последнюю очередь, он учил их выступать на скачках и побеждать.

Во всех его наставлениях скрывались другие, куда более важные уроки. Джоди внушал своим ученикам, что все звери равны. Он учил их, как встречаться в мирах сознания с другими зверьми и как создавать духовные связи для достижения общих целей.

Некоторые приходили просто послушать его, и в конце концов Джоди решил записать на магнитофон многое из того, что узнал, и своим спокойным, серьезным голосом рассказчика поведать о том, как ему это открылось.

И когда вышла серия пленок под названием «Тайны лошадей», обнаружилось, что не имеет значения, ездят слушатели верхом или нет. Имели значение только голос Джоди, его юмор, его простой здравый смысл. Его рассказы с удовольствием слушали и те хорьки, что ни разу в жизни не подходили к лошади и даже издали ее не видели.

А потом, мало-помалу, в Лапку потекли письма от слушателей со всего света. И в один прекрасный день пришел тяжелый конверт, на марке которого значилось: «Лох-Яр, Шотландия».

Здравствуй, дорогой брат, — писал Хорек Зандер. — Какие великие открытия, Джоди! Прими поздравления. «Тайны лошадей» просто неповторимы. Так оригинально, так увлекательно! И как хорошо ты научился говорить на этом неизвестном языке!

Дальше Зандер, зоолог-путешественник, рассказывал о собственных своих приключениях.

Удивительные, невероятные новости. Нам удалось клонировать новую разновидность миниатюрных овечек, вчетверо меньших самого маленького из твоих коньков. Нрав у них кроткий и ласковый, и они способны устанавливать между собой теснейшую мысленную связь. Они чрезвычайно умны, вдумчивы и внимательны. Это длинношерстная порода. Шерсть у них бывает всех цветов радуги, тонов чистейших, от пастельных до самых ярких, и никогда не линяет.

Мы применили твои принципы, Джоди. Мы слушали наших овечек. Как ни странно, они не только романтики: деловой сметки у них хоть отбавляй.

Короче говоря, радужные овцы согласились подписать с нами контракт на поставку шерсти при условии, что им обеспечат все условия для спокойной жизни где-нибудь в горах Дикого Запада, в Вайоминге или Монтане. Они желают любоваться видами, способствующими философским раздумьям, и совершать прогулки под опекой хорьков-провожатых, потому что сами плохо ориентируются на местности.

Понадобятся помещения для двух тысяч овец, а также для нескольких волынщиков и барабанщиков, с которыми они очень сдружились (это шотландские хорьки, воспитанные в обычаях горцев).

Здесь у нас старых пастбищ уже не хватает: овцы хотят исследовать новые территории.

Познакомившись с твоими достижениями, мы пришли к выводу, что самый подходящий хорек для того, чтобы основать и содержать ранчо высшего класса и заботиться о нуждах и желаниях этой уникальной породы, — мой родной брат. Разумеется, на этом ранчо будет все необходимое для твоей работы с учениками и для дальнейших исследований языка лошадей — также на самом высшем уровне.

Отведя еще несколько страниц тщательному анализу финансовой стороны дела, брат Хорька Джоди завершил свое письмо так:

Я уверен, дорогой Джоди, радужные овцы тебя просто очаруют. Очень надеюсь, что ты сразу же, как получишь это письмо, ответишь согласием, чтобы приехать на встречу с овцами и обсудить все наши предложения лично.

Всегда твой, с любовью,

Зандер

Хорек Джордан отложил письмо на стол. Он медленно провел лапами по мордочке и ушам, откинулся в скрипучем кресле и закрыл глаза.

«Высшая истина, — спросил он, — что мне выбрать? Я не искушенный хорек-бизнесмен. Я — простой фермер. Я люблю Монтану. Если я отвечу Зандеру «да», смогу ли я помочь ему и другим или только всех разочарую? А если я отвечу «нет», разобью ли я их надежды или, наоборот, позволю им выбрать другой, лучший путь? Как же сделать так, чтобы хорошо было всем — и им, и мне?»

Высшая истина откликнулась сразу. Всего тремя словами:

«Это будет забавно?»

И Хорек Джордан сделал выбор, захлестнувший его ураганом, но все-таки не сбивший с лап.

Посреди прерий и лесов, рек и горных склонов, раскинувшихся во все стороны на тысячи мегалап, в дикой глуши к северо-востоку от Лапки, близ деревни Северная Звезда, закипела работа. При входе выросла массивная арка; на темной сосновой древесине вырезали и заполняли белой глиной буквы надписи:

КУРОРТ ХОРЬКА ДЖОДИ «РАДУЖНАЯ ОВЦА»

и

ЦЕНТР ПОДГОТОВКИ ХОРЬКОВ-ФЕРМЕРОВ

Хорьки-строители заполонили площадку, и от грохота молотков и пил затряслась земля. Камень скрежетал о камень, сталь звенела о сталь; высокие трубы вздымались к небу; из скрипа и глухого стука досок рождались стены; деревянная мебель скрипела на широких половицах.

И вот наконец «Радужная овца» из модели на столике передвижного офиса превратилась в настоящий высокогорный курорт — с помещениями для обслуги и тренировочными залами для будущих фермеров, с конюшнями и сараями, с загонами, и с беговыми дорожками, и с большой столовой. А поодаль теснились шалаши для овец, залы для медитации и горячие ванны, лужайки для пикников и вышки, с которых волынщики и барабанщики будут манить солнце к закату.

Но самым главным развлечением для радужных овечек — той самой мечтой, которая позвала их сюда из родных мест, — предстояло стать диким и вольным просторам Монтаны.

Когда-то Джоди надеялся, что сможет делить радости этой земли со своей подругой, но судьба разлучила его с ней. Зато теперь он сможет разделить любимые края с тысячами новых друзей.

Глава четвертая

Синие языки пламени вспыхнули у столика номер семь, за которым помещалась компания из двенадцати хорьков. Сидящие за другими столиками обернулись с любопытством. Знаменитости из высшего света зашептались между собой, предвосхищая настоящий спектакль.

Хорек Герхардт-Гренобль запустил в огонь свой коронный «Полуночный омлет», обрушил сверху звездный дождь шафрана с кориандром и в мгновение ока вручил каждому гостю еще дымящуюся порцию. Неотразимый аромат!

— Voila, — объявил он. — Bon appetit, mesdames et messieurs.

Печальная улыбка, поклон в ответ на вежливые аплодисменты, кивок друзьям и знакомым из числа ошеломленных гостей. Никто не заметил, в какой глубокой задумчивости шеф-повар удалялся из зала, — как будто за этой грустной улыбкой таилось невысказанное «прощайте».