Читать книгу "Опрометчивый поступок - Джудит Айвори"

Воображение немедленно нарисовало его в седле, на лошади, упряжь которой изукрашена стеклярусом и серебряными звездочками. На каждом бедре, внизу, виден отделанный серебром «кольт», на сапогах тускло поблескивают серебряные шпоры, которым положено грозно бряцать, когда он входит в салун. Ничего похожего на английские шпоры с их единственным притупленным острием, торчащим прямо из заднего шва. Нет, эти укреплены на широкой серебряной полосе вокруг всей пятки, а формой похожи на корабельный штурвал. Самый большой щеголь может еще пропустить под сапогом серебряную цепочку, чтобы при ходьбе звякала о каблук.

К стыду своему, Лидия находила всю эту показную роскошь потрясающей, потому что та напоминала о кровопролитных сражениях с индейцами, об охоте на бизонов, ограблениях на большой дороге, о существовании где-то на грани, всегда между жизнью и смертью. На деле все было далеко не так романтично, но об этом хорошо мечталось. Через несколько часов ей предстояло сойти в Блейкотте и проститься с подобными фантазиями, быть может, навсегда. К тому же этот человек не носил ни шпор, ни «кольта». Он мог быть просто коммивояжером.

Лидия снова покосилась на незнакомца. Что-то в его позе заставило ее обратиться к нему – громко, чтобы перекричать грохот и скрип.

– Я вижу, вы проснулись!

– Да, мэм, – не сразу ответил он и сдвинул шляпу выше, открывая глаза.

Если бы не хрипота, голос у него был бы даже приятным, глубокого и низкого тембра. Очевидно, этот человек никогда не спешил с ответом, а если отвечал, то медленно и оттого как бы с ленцой. Речь его изобиловала словечками вроде «мэм» и «пожалуйста», но эту вежливость нельзя было назвать неотъемлемой. Во всяком случае, когда он сердился, она превращалась в издевку.

– Можно узнать, кто такая Гвен? – полюбопытствовала Лидия.

Незнакомец сдвинул шляпу еще выше, так что лицо его теперь было открыто предвечерним лучам.

– У вас хорошая память, мэм.

– Так кто же она?

Сэм непроизвольно ссутулился, словно желая уйти поглубже в воображаемую раковину. Леди, от которой он не ожидал ни единого слова на всем протяжении пути, внезапно проявила интерес к его личной жизни. Он пожевал здоровый угол губы. Кто-то сказал, что нет ничего лучше, чем исповедаться случайному попутчику.

– Гвен – та, с которой сегодня утром я должен был обвенчаться.

Сэм внутренне передернулся. Теперь мисс Английская Чопорность решит, что он сбежал от алтаря. В каком-то смысле он и вправду сбежал, а значит, заслужил строгий выговор.

– Сочувствую, – просто – сказала девушка.

Дилижанс резко вильнул в колее. Оба инстинктивно наклонились в противоположную сторону, гася инерцию. Сэму пришлось для этого напрячь мышцы вытянутых ног, и он заметил, что девушка держится за скобу с такой натугой, что побелели костяшки пальцев.

– Что между вами произошло? – спросила она.

Сэм сдвинул брови, думая: где эта добрая самаритянка была пять часов назад, когда он нуждался в слушателе? Тогда ни одной живой душе не было дела ни до него, ни до его проблем! Но вопреки досаде этот внезапный и искренний интерес сразу расположил его к попутчице. Он чуть было не схватил и благодарно не сжал ее руку, но вовремя удержался.

– Я как раз направлялся в церковь, когда стал случайным свидетелем ограбления, о котором уже упоминал. На Плимут-стрит какой-то человек попытался выхватить у женщины сумочку, но она слишком крепко ее держала. Уж не знаю, что на него нашло, только он решил во что бы то ни стало заполучить добычу и свалил женщину на тротуар ударом кулака. Я проезжал мимо в наемном экипаже и… словом, кровь бросилась мне в голову. Я был на голову выше этого негодяя и надеялся подмять его под себя, выскочив на ходу из кеба. Мне просто не пришло в голову, что он может быть не один. – Сэм помолчал. – Вот как оно бывает, мэм. Едешь в церковь венчаться, а вместо этого проводишь время в компании доктора.

– А что же ваша невеста?

– Она не захотела слушать оправданий.

Сэм прочел во взгляде девушки искреннее сочувствие. Глаза у нее были карие с золотыми искорками, отчего казалось, что из них льется ласковый свет. С минуту она молчала, раздумывая, потом повела плечами. – j

– Как странно! Увидев вас в таком состоянии…

– Она даже не вышла ко мне, просто высказала все, что обо мне думает, сквозь запертую входную дверь. Слугам было приказано не впускать меня.

– Какая нелепость!

– Я тоже так думаю.

– А почему вы не отправили к ней посыльного с запиской?

– Я отправил, конверт вернулся нераспечатанным.

– Вы могли обратиться к друзьям. Наверняка среди них нашелся бы человек понимающий и объяснил ей…

– Друзья от меня отвернулись. Я подумал, что остается только отъезд.

– Но как же так можно! – воскликнула девушка. – Какое бесчувствие! Люди должны относиться друг к другу с пониманием.

Именно это и мечтал весь день услышать Сэм, но, когда слова прозвучали, они показались наивными.

– Может, и должны, – он хмыкнул, – но не относятся. Девушка слегка поджала губы, словно перед резкой отповедью, и сказала:

– Какая нелепость!

«Боже, благослови добрых самаритян», – подумал Сэм. Какое-то время он изучал свои разбитые руки, потом вздохнул.

– Отнюдь.

– Конечно, нелепость!

– Это вы сейчас так думаете. А что вы скажете, узнав, что я уже однажды не явился на свадьбу – восемь месяцев назад?

Девушка выпрямилась на сиденье, покрепче взялась за скобу и посмотрела на него так, словно говорила: ах, вот как! Однако она сочла нужным снова выказать лояльность.

– Хм… но ведь вы это не нарочно, правда? Если сегодня у вас была на то серьезная причина, могла быть и в тот раз. Что помешало вам явиться в церковь восемь месяцев назад?

– Я проспал, – угрюмо признался Сэм.

– Это невозможно. Ведь есть шафер, который все; устраивает! Помогает жениху… набраться духу…

– Шафер, конечно, был, но он не знал, где меня искать. Сэм провел ночь с сестрой зеленщика, кухаркой, которая должна была стряпать свадебный обед и которая тоже не явилась на свадьбу по той же самой причине. Но ведь тогда он, к дьяволу, был еще не женат! Сэм не находил в своем поступке ничего ужасного – ну, кроме самого факта неявки, которых за ним теперь числилось две. Он дважды провинился и готов был это признать. Неужели нельзя было позволить ему раскаяться и исправить дело?

Он увидел, что благовоспитанная английская леди отодвинулась на сиденье, словно желая быть как можно дальше от никчемного типа, который не только пустил по ветру свое счастье, но и имел наглость плакаться в жилетку случайным попутчицам. Дело все равно было сделано, так что он смело мог выложить остальное.