Читать книгу "Инверсии - Иэн Бэнкс"

ДеВар знал, какие шутки ходят о нем при дворе. Говорили, что его мечта — быть так близко к хозяину, чтобы вытирать задницу генерала в уборной и его член в гареме. Другая шутка гласила, что он тайно желает быть женщиной, тогда при пробуждении у генерала желания тому не нужно было бы никуда отправляться — ведь верный телохранитель всегда рядом и нет надобности в рискованном телесном контакте с кем-то другим.

Слышал ли эту шутку Стайк, главный евнух гарема, — вопрос спорный. Конечно же, он смотрел на телохранителя с крайним и притом профессиональным подозрением. Главный евнух всей своей массой восседал на привычном месте в конце вытянутого помещения, освещенного сверху тремя фарфоровыми светильниками. Стены комнаты были сплошь увешаны собранными в волны занавесями из расшитой парчи. Кроме того, материя лентами и петлями свисала с потолка в пространствах между светильниками и колыхалась на ветру, поддувавшем из отверстий в потолке. Главный евнух Стайк был одет в просторную белую одежду, висевшую складками на теле, а его необъятную талию подпоясывал шнурок, на котором висели золотые и серебряные цепочки с ключами. Время от времени он бросал взгляд на других девушек в чадрах, избравших гостевую комнату для смешливого шушуканья и игр, никогда не обходившихся без криков и разбирательств, но в основном его внимание было сосредоточено на единственном мужчине в комнате и его игре с покалеченной наложницей Перрунд.

ДеВар уставился на доску. Фигуре его императора грозила — сейчас или через ход-другой — опасность. Перрунд изящно фыркнула, и ДеВар, подняв глаза, увидел, что ее здоровая рука прижата ко рту, раскрашенные золотом ноготки выделяются на фоне губ, а в широко открытых глазах застыло невинное выражение.

— Что? — спросила она.

— Ты сама знаешь что, — сказал он, улыбаясь. — Ты нацелилась на моего императора.

— ДеВар, — неодобрительно изрекла Перрунд, — ты хочешь сказать, что я нацелилась на твоего протектора.

— Гм-м-м, — сказал он, упираясь локтями в колени и кладя подбородок на кулаки.

Теперь, после распада прежней империи и падения последнего короля Тассасена, император официально именовался протектором. Новые комплекты игры «Спор монархов» продавались теперь в Тассасене в коробках, на которых для умевших читать было написано «Спор вождей», фигуры же изменились следующим образом: протектор вместо императора, генералы вместо королей, полковники вместо герцогов, а вместо прежних баронов — капитаны. Многие из тех, кто боялся нового режима либо желал продемонстрировать преданность ему, выбросили старые комплекты игры вместе с портретами короля. Казалось, что только в самом дворце Ворифир люди чувствуют себя более-менее спокойно.

ДеВар на несколько минут погрузился в изучение позиции. Потом он услышал, что Перрунд произвела еще один звук, и, подняв взгляд, увидел, что она смотрит на него, покачивая головой, а в глазах сверкают искорки.

Теперь настал его черед спросить:

— Что?

— Ах, ДеВар, все говорят, что ты самый коварный человек при дворе, и благодарят Провидение за твою преданность генералу, потому что, будь у тебя собственные амбиции, ты внушал бы страх.

ДеВар пожал плечами.

— Неужели? Видимо, я должен быть польщен этими словами, но…

— И в то же время тебя так легко обыграть в «Спор», — со смехом сказала Перрунд.

— Правда?

— Да, и по самой очевидной причине. Ты изо всех сил стараешься защитить фигуру протектора. Ты приносишь в жертву все другие фигуры, чтобы только спасти его от угроз. — Она кивнула на доску. — Посмотри. Ведь ты собираешься заблокировать моего всадника своим восточным генералом, но, после того как мы разменялись каравеллами на левом фланге, он оказывается под ударом моей ладьи. Верно я говорю?

ДеВар нахмурился, уставившись на доску. Он почувствовал, как краска бросилась ему в лицо. И снова взглянул в золотистые насмешливые глаза.

— Значит, меня видно насквозь?

— Ты предсказуем, — тихо сказала ему Перрунд. — Твоя слабость в твоем навязчивом беспокойстве за императора — за протектора. Отдай протектора, и один из генералов займет его место. Ты относишься к нему так, словно его потеря означает поражение в игре. Я вот подумала… Прежде чем освоить «Спор монархов», ты когда-нибудь играл в «Несправедливо разделенное королевство»? — И, увидев недоуменное выражение на его лице, она добавила: — Ты знаешь эту игру? Вот в ней потеря любого из королей и в самом деле означает поражение.

— Я слышал об этой игре, — задиристо сказал ДеВар, беря фигуру протектора и крутя в руке. — Признаюсь, толком в нее не играл, но…

Перрунд стукнула ладонью здоровой руки себе по бедру, чем привлекла внимание бдительного евнуха.

— Я так и знала, — со смехом сказала она, подавшись вперед на диване. — Ты защищаешь протектора, потому что иначе не можешь. Ты в глубине души понимаешь, что это игра, но действовать по-другому не можешь, потому что телохранительство у тебя в крови!

ДеВар поставил фигуру протектора назад и вытянулся на своем маленьком стуле. Он распрямил ноги, поправил кинжал и меч.

— Дело не в этом, — сказал он и замолчал на несколько мгновений, снова изучая позицию на доске. — Дело не в этом. Просто… у меня такой стиль. Просто я предпочитаю играть так.

— Ах, ДеВар, — сказал Перрунд с неженским смешком. — Что за глупость! Это не стиль, это беда какая-то! Играть так — все равно что сражаться одной рукой, когда другая привязана у тебя за спиной… — Она с горечью посмотрела на красную повязку. — Или когда другой нет вообще, — добавила она, а потом подняла здоровую руку, предупреждая его возражение. — Не надо спорить. Просто подумай о том, что я говорю. Ты продолжаешь оставаться телохранителем, даже играя в дурацкую игру, чтобы убить время со старой наложницей, пока твой хозяин развлекается с молодой. Ты должен спокойно признать это (открыто или нет, мне все равно), или я буду очень огорчена. А теперь скажи, права я или нет?

ДеВар откинулся назад и развел руки, признавая свое поражение:

— Моя госпожа, ты права.

Перрунд рассмеялась.

— Не сдавайся так легко. Возражай.

— Не могу. Ты права. Я только радуюсь тому, что, на твой взгляд, мое навязчивое беспокойство достойно одобрения. Моя работа — это моя жизнь, я не бываю свободен от своих обязанностей. И не буду до того дня, пока не получу отставки, или не допущу промашки, или — молю Провидение перенести это в самое отдаленное будущее — пока протектор не умрет своей смертью.

Перрунд опустила глаза на доску.

— В глубокой старости, именно так, — согласилась она и снова подняла взгляд. — И ты чувствуешь, что не заметил чего-то, грозящего сделать смерть протектора не такой естественной?

ДеВар выглядел смущенным. Он снова взял в руку фигуру протектора и сказал тихо, словно обращаясь к ней:

— Его жизни угрожает такая опасность, какой никто здесь и не представляет. Да, он сейчас в гораздо большей опасности, чем думает. — ДеВар посмотрел на госпожу Перрунд, на его лице появилась робкая, неуверенная улыбка. — Или ты скажешь, что и тут все дело в моем навязчивом беспокойстве?