Читать книгу "Одно чудесное пари - Олег Рой"

Встречей он остался доволен. И, похоже, это получилось взаимно, поскольку уже на следующее утро Георгия пригласили в офис, оформили все бумаги и тут же отправили на инструктаж к какому-то эйчар-менеджеру. Этот самый эйчар (и слово-то какое дебильное!) ему не понравился – типичная сухопутная крыса. Наглажен, надушен, прилизан, выбрит до блеска – морда, как только что надраенная палуба – а ощущение вызывает гадливое. Но антипатий своих Георгий, ясное дело, показывать не стал, терпеливо слушал, что долдонит менеджер.

– Вы, главное, следите, чтобы пожара в бытовках не случилось, – бубнил холеный эйчар. – За пожар, если, не дай бог, с жертвами, до семи лет срока дают, а то и больше… Мы, конечно, своих не бросаем – отмазываем, как можем, но всякое бывает, понимаете? Да, и еще: нелегалов мы на стройке не держим, себе дороже. Рабочие все с регистрацией, миграционными картами, официально оформлены, посчитаны, как говорится, по головам. Так что с этой стороны проблем быть не должно. А если что случится, так и говорите следакам: рабочие были пьяны, неосторожно обращались с огнем, электричеством, водой, острыми предметами, друг с дружкой – в общем, вы тут ни при чем, начальство – тем более. Но не дай бог, случится пожар…

Георгий только поморщился. Уж кому-кому – а ему точно не надо рассказывать, как страшен и опасен бывает огонь. Особенно на судне. Это только глупые девчонки на берегу удивленные глазки делают: «Так там же вода кругом, разве трудно потушить?» Трудно, девочки, очень трудно. И деваться с горящего судна некуда…

Он до сих пор во всех деталях помнил ту ненастную ночь. Он, как обычно, усталый, как собака, завалился спать под ровный шум за переборкой – там находилось машинное отделение с его неумолчным гудением, клокотанием, беспокойной жизнью железных механизмов. Казалось, только успел закрыть глаза, как тут же раздались крики. Аврал, пожар в машинном. Все тотчас повскакали с коек. Матрос ли ты, боцман, штурман, да хоть старпом – неважно, тревога общая. Всем быть в полной готовности, согласно своей должности и инструкциям. Пожар – дело нешуточное. Все вместе кидаются бороться со стихией, все надеются на счастливую моряцкую звезду да молятся всем, каким только можно, богам… Им с ребятами в тот раз сильно повезло – обнаружили пожар рано, навалились дружно, действовали согласованно. На корабле все – одна команда, и помирать, если что, все вместе будут. Потому-то морские всегда марку держат перед сухопутными. На борту все друг за друга отвечают, в беде не бросают. Твердо знают: всегда сам решай, что возможно, а что невозможно – не позволяй это делать своему страху и сомнениям. Так что потушить пожар удалось быстро, причиненный огнем ущерб удалось кое-как устранить. Уже потом, в ближайшем порту, надежно починились…

Много еще таких ночей и дней было у Георгия. Как только здоровья хватало! Однажды он принимал участие в спасении экипажа затонувшего краболова и выпал из спасательного катера. Всего-то минут десять побарахтался в ледяной воде, а потом две недели валялся в больнице. И ничего – обошлось. Но все чаще он чувствовал, что начинает уставать от этой трудной кочевой жизни. Так что, может, и хорошо, что его на берег списали. Если даже в очень сложной ситуации у тебя есть выбор – это уже повод для оптимизма! Опять же, годы идут, уже за сороковник перевалило, и он не молодеет. Неизвестно, сколько лет он еще смог бы бодро нести службу, независимо от того, выспался или нет, не ворча, не жалуясь, в любую погоду, не думая о простуде и о прочих хворях и недомоганиях. Хотя, конечно, остался бы на борту – все равно смог бы. Ведь море – мечта всей его жизни.

Собственно, в том, что еще в детстве он начал грезить о дальних плаваниях, не было ничего удивительного. В определенном возрасте почти все мальчишки и добрая половина девчонок бредят морем. Начитаются Жюля Верна, насмотрятся фильмов о пиратах и героических путешественниках – и мечтают стать моряками. Пока не придет черед нового увлечения. Вот только у него этот черед так и не наступил. Он все так же зачитывал до дыр книги на морскую тематику, всерьез изучал специальную терминологию, устройство разных кораблей и систему управления ими, а как только позволил возраст, записался в детскую мореходную школу «Бригантина», и за все годы учебы не пропустил без крайней необходимости ни одного занятия. Из его родных подмосковных Люберец до любого моря было далеко, но его такие вещи не смущали. На высшее образование он не замахивался, сразу в капитаны не рвался, его вполне устраивала специальность матроса. Родители, к тому времени уже осознавшие, что спорить с их сыном бесполезно, только махнули рукой, когда он сообщил, что поступать в мореходку будет в Одессе. После училища его распределили на сухогруз, приписанный к Новороссийску. Там Георгий и поселился, сначала комнату получил, потом, когда женился, квартиру. Восемь с лишком отходил матросом, а потом, когда ушел на пенсию старый боцман Иваныч, которого уважала и побаивалась вся команда вплоть до старпома, занял его место. И оставался на той же должности, хоть и на разных посудинах, несмотря ни на что – ни на перестройку, ни на распад Союза, ни на прочие катаклизмы… До тех пор, пока не случилась та неприятная история, о которой у Георгия не было никакого желания вспоминать. Но он жил по принципу «Никогда не нарушай правила! Особенно те, которые установил сам для себя. На основании собственного опыта».

Самое обидное, что лично его вины в произошедшем не было никакой. Разве что недальновидность. Хотя вроде бы и чувствовал, что обстановка накаляется, но решил, что кричать «Полундра!» еще рано, пустил дело на самотек – вот и поплатился. А все из-за этого Василия, парня из Краснодарского края. Георгию он сразу не понравился – нехороший у человека взгляд, тяжелый, недобрый. Но он до последнего момента не придавал особого значения своей антипатии к Василию. Флот – не институт благородных девиц, тут ангелочков с крылышками не встретишь. Ничего, думал он, и с этим Василием сработаемся, не таких обламывали.

Надо отдать Василию должное, работал-то он как раз хорошо, тут у боцмана к нему нареканий не имелось. Но вот характер имел крайне неуживчивый, хуже того – агрессивный. Чуть что – заводился с полоборота, на пустом месте, но при этом и сам постоянно задирал других ребят. Сколько раз дело доходило до драки, но обычно обходилось. Ну, сцепится кто-то с Василием, растащит их, походят оба «героя» с синяками и разбитыми костяшками. Но однажды не обошлось, драка завязалась что-то уж очень серьезная, не один на один, а целая куча-мала, и Васька, чтоб ему ни дна ни покрышки, достал нож и пырнул в живот своего оппонента – неплохого парня, отца двух детей. Спасти того не удалось. Ваську, конечно, судили, но легче от этого не стало никому, ни семье убитого, ни самому Георгию, которого тоже назначили виноватым – не углядел, недоработал, допустил нарушение дисциплины в команде. И то, что драка произошла ночью, когда боцман спал у себя в каюте после тяжелой вахты, никого не трясло.

После списания на берег Георгий не остался в Новороссийске – там его уже ничего не держало. Путь в море был отныне заказан, а семья давно распалась. Маринка однажды не дождалась муженька из очередного рейса, сошлась с каким-то шеф-поваром из элитного ресторана. Впрочем, Георгий тогда не очень переживал ее уход, больше удивлялся: Маринка всегда была помешана на похудании, лишнюю крошку боялась съесть и – на тебе! – ушла к повару! Да еще, судя по рассказам досужих кумушек, для которых нет в жизни больше кайфа, чем настучать моряку на то, как вела себя жена, пока он был в плавании, сама этого повара соблазнила и сама потащила под венец. Это Маринка-то! Та самая Маринка, за которой вечно ходили толпы поклонников, которая всегда задирала нос и повторяла: «Твое сердце – не проходной двор – давай от него ключи только достойным!» Собственно, именно поэтому Георгий на ней и женился. Не по любви, а из чувства соперничества, азарта победить и оказаться в битве самцов самым лучшим. И вот чем все закончилось. Хорошо еще, что детей не нажили.