Читать книгу "Первая пуля - последняя пуля - Алексей Макеев"

– Ничего не перепутал? – Гуров включил первую передачу, и машина, подчиняясь его нехитрым действиям, плавно сошла с места.

– Обижаешь. Не сказать, что Петя был особенно доволен, но… Ладно, вернемся к нашим баранам, Лева. Ты полагаешь, Кулак вышел на свободу и живо ввязался в криминальную разборку с целью вернуть себе былой вес и авторитет?

– Насчет веса и авторитета – это уже твои собственные догадки, Стас, – Гуров пристально вглядывался в кромешную темноту, взрезаемую лишь светом фар его «Пежо», резво несущегося по направлению к центру столицы. – Я лишь склонен предположить, что без его участия сегодняшняя кровавая акция не обошлась. Расписной – сам по себе ничто. Ты же знаешь это. Должен помнить по тем допросам, на которые его приглашали. И последующие шесть лет Витя Ляпушев вел себя очень примерно. Ни в какие разборки не ввязывался, ни на чем криминальном замечен не был… Одним словом, вел спокойную размеренную жизнь законопослушного гражданина. А законопослушных граждан, Стас, как известно, не убивают во время загородной перестрелки с применением такого большого количества боеприпасов. Отсюда я и делаю вывод, что нечто определенное послужило для Расписного своего рода толчком. Трамплином, если хочешь.

– Кулак?

– Сомнительно, что есть иные причины, – уклончиво ответил Гуров. – Но я не стану рвать на себе рубаху и утверждать, что их не существует вовсе. Для этого мне и хотелось бы получить точные сведения о том, когда Ружаков должен выйти на свободу.

– А кто остальные ребята? Например, пассажиры «шестерки»?

– Я похож на пророка, Стас? Или на ясновидящего? Надеюсь, когда проведут их опознание, ситуация более или менее прояснится.

Полковник замолчал. Мелкий дождь все так же навязчиво стучался в лобовое стекло, ветер подхватывал одинокие капли и направлял их под косым углом. Сквозь затянувшие небосвод черные тучи не проглядывало ни одной звездочки. Освещенный фарами мокрый асфальт убегал из-под колес «Пежо», невольно привлекая к себе внимание как единственный различимый в общем мраке объект.

Крячко сунул в рот сигарету и закурил. Всю оставшуюся часть пути до Москвы, а потом и до района, где проживал генерал Орлов, он терпеливо хранил молчание. Ни с какими иными расспросами к Гурову не лез, мысленно сетуя только на то, что, невзирая на его изначальное негативное отношение к этому делу, они со Львом все-таки умудрились вляпаться в него по полной программе. Если уж Гуров загорался чем-то, то остановить его не могла никакая реально существующая в природе сила. Он пер до конца, как раненый бык, видя перед собой только намеченную цель. Так было всегда, и сомневаться в том, что данный инцидент не станет исключением из правил, Станиславу не приходилось.

Орлов поджидал сыщиков в детской беседке, расположенной во дворе его дома. Облаченный в синее трико и рубашку навыпуск, Петр Николаевич накинул поверх домашней одежды только легкое демисезонное пальто. Волосы у генерала были взлохмачены. Вряд ли он спал в то время, когда ему позвонил Крячко, но то, что валялся на диване перед телевизором в расслабленной позе, – так это наверняка.

Гуров припарковал «Пежо» неподалеку от арки, и они со Станиславом вышли из салона. Торопливо направились к беседке. Двор освещался редкими желтыми прямоугольниками освещенных окон близстоящих домов. Поэтому территория выглядела пустынной и мрачной.

– Вы знаете, который час, ковбои полуночные? – негромко произнес Орлов, едва оперативники ступили на порог беседки.

– Петя, не мы искали приключения. Они сами нашли нас.

Гуров сел слева от генерала, Крячко справа. Завывающий ветер делал их слова еще тише. Подхватывая на лету, он относил их куда-то вдаль, к последнему подъезду высотной многоэтажки.

– А вернее, они нашли тебя, а ты уже нашел нас, – ввернул Крячко.

– Ладно, не будем размазывать кашу по тарелке, – спокойно заявил Гуров и приподнял воротник своей куртки, защищаясь от приносимых ветром капель дождя. – Сейчас уже речь не об этом. Ты узнал то, о чем мы тебя просили?

Генерал кивнул. В отсутствие посторонних взглядов и уж тем более когда обстановка совершенно не соответствовала служебной, его старые друзья обращались к нему на «ты» и по имени. Орлов ничего не имел против такого положения вещей. Он был не из тех людей, кто, получив генеральские нашивки на погоны, чурается надежных и старых приятелей.

– Узнал, Лева, узнал. И в очередной раз поразился твоей интуиции…

– Какой интуиции? – полковник напрягся.

– По каким-то пока неизвестным мне причинам, но которые, я надеюсь, ты разъяснишь мне в самое ближайшее время, ты поинтересовался Ружаковым именно сегодня. Именно сегодня, – вторично повторил Петр Николаевич, делая акцент на этих двух словах, – потому как срок у Ружакова должен был закончиться сегодня.

– Должен был? – недоверчиво переспросил Гуров.

Орлов махнул рукой:

– Не лови меня на слове, Лева. Я тебе не подследственный какой-нибудь. Ты сам прекрасно понял. Раз должен был, значит, закончился. Я не поленился получить точную информацию на этот счет. Сегодня в восемнадцать тридцать пять Антон Ружаков покинул пределы колонии, получив на руки все свои вещи и документы. Срок завершился, и он вышел на свободу. Что называется, с чистой совестью.

Гуров и Крячко переглянулись, и последний издал неопределенный гортанный звук. Орлов это заметил и раздраженно хлопнул себя по отставленному в сторону колену.

– Может, хватит уже в молчанку играть? – В голосе Петра Николаевича проступили генеральские нотки. – Что у вас? Рассказывайте. При чем тут Ружаков?

Закурив сигарету, Гуров вкратце изложил Орлову все то, что они с Крячко собственными глазами видели на месте происшествия, и завершил рассказ проведенным им самим визуальным опознанием Вити-Расписного.

– Вот и получается по всем раскладам, Петя, что Расписной ездил встречать освободившегося Кулака. Направление трассы это подтверждает…

– Постой-ка, умник, – перебил полковника старший по званию. – Что же это получается по твоей версии? Не успел Ружаков выйти из тюрьмы, свободного воздуха набрать в легкие, а уже кинулся права качать? Разборки с кем-то устраивать?

– Это уже вопрос из другой области, – Гуров выбросил сигарету и машинально, будто он находился в замкнутом пространстве, разогнал рукой несуществующий дым. – Мы даже не знаем других участников сегодняшней перестрелки. Не говоря уже о мотивах, побудивших стороны прийти к столь резким аргументам. Все это еще только предстоит выяснить. Но один факт совершенно неопровержим. Это труп Виктора Ляпушева по прозвищу Расписной. Вероятнее всего, «Опель» тоже принадлежит ему. И в этом «Опеле» Витя был не один. Сколько было человек с ним? Затрудняюсь ответить. Но один был – это точно.

– Ружаков, – скорее утвердительно, нежели в форме вопроса произнес Орлов.

– Ружаков, – Гуров кивнул. – И это для нас реальная зацепка. Найдем Ружакова – отыщется и ключик ко всему делу.