Читать книгу "Смерть Канарейки - Стивен Ван Дайн"

– Вы говорите это уже второй раз. Но в этом нет ничего, что можно было бы назвать странным. Тут все ясно. – Он говорил слишком настойчиво, как бы желая убедить самого себя. – Платье могло быть разорвано в любое время, – упорно продолжал он. – А цветы могли запутаться в кружевах юбки, поэтому не упали на пол.

– А как бы вы объяснили взлом ларчика из-под драгоценностей, сержант? – спросил Ванс.

– Ну, этот парень, вероятно, попробовал взломать его кочергой, увидел, что это не пройдет, и воспользовался своей отмычкой.

– Если у него была отмычка, – возразил Ванс, – зачем ему нужно было приносить из гостиной эту дурацкую кочергу и возиться с ней?

Сержант в замешательстве покачал головой.

– Никогда нельзя наверное сказать, почему они поступают так или иначе.

– Ну, вот, – укоризненно сказал Ванс. – В словаре детектива не должно быть места такому слову, как «никогда».

Хэс пристально посмотрел на Ванса. У него опять появились неуловимые сомнения.

– Вам, может быть, еще что-нибудь показалось странным?

– Ну, пожалуй, лампа на столе в той комнате.

Мы стояли около прохода под аркой, соединявшей обе комнаты, и Хэс быстро оглянулся и озадаченно посмотрел на упавшую лампу.

– Я не вижу здесь ничего странного.

– Ее опрокинули? – спросил Ванс.

– Ну, и что же из этого? – Хэс был искренне удивлен. – Почти все в этой проклятой квартире вышиблено со своих мест.

– Ага. Но тому, что трогали ящики комода и отделения письменного стола, и вазы, и стенные шкафы, есть объяснение. Их определенно обыскивали, в них чего-то просто искали. Но эта лампа как-то выпадает из всей картины. Это фальшивая нота. Она стояла на краю стола, противоположном тому, возле которого совершено убийство, по крайней мере, в пяти футах от него. Ее, конечно, не могли опрокинуть во время борьбы. Нет, это ни к чему. Ее требовалось перевернуть не больше, чем разбить вот это прелестное зеркало над столиком с гнутыми ножками. Вот почему это странно.

– А как насчет этих стульев и столика? – спросил Хэс, показывая на два золоченных стула, которые были опрокинуты, и на видный столик, лежавший на боку около рояля.

– О, это вполне входит в ансамбль, – ответил Ванс. – Это все легкие предметы, которые торопливый джентльмен, грабивший квартиру, мог легко перевернуть или отшвырнуть в сторону.

– Лампа могла быть точно так же опрокинута, – возразил Хэс.

Ванс покачал головой.

– Неубедительно, сержант, она на массивной бронзовой подставке в глубине стола и не могла никому помешать… Эту лампу опрокинули умышленно.

Сержант мгновение молчал. Опыт уже научил его – пренебрегать замечаниями Ванса нельзя; и должен признаться, когда я смотрел на лежащую на краю стола и достаточно удаленную от всего беспорядка в комнате лампу, аргументы Ванса казались очень вескими. Я усердно старался включить лампу в воспроизведенную нами картину убийства, но не мог этого добиться.

– Что еще противоречит общей картине? – спросил, наконец, Хэс.

Ванс указал сигаретой на стенной шкаф в гостиной.

– Мы могли бы на минутку заняться положением этого шкафа, – беззаботно предложил он. – И вы бы заметили, что, хотя дверь у него распахнута, ничего внутри не тронуто. И это, пожалуй, единственное непотревоженное место в квартире.

Хэс подошел к шкафу, заглянул внутрь.

– Да, я согласен, что это странно, – признал, наконец, он.

Ванс лениво последовал за ним и теперь стоял, пристально вглядываясь через его плечо.

– Ого, – сказал он внезапно, – ключ торчит с внутренней стороны. Однако, это забавно. Нельзя запереть дверь шкафа, когда ключ внутри, не правда ли?

– Ключ может и ничего не значить, – многозначительно заметил Хэс. – Может быть, дверь не была заперта. Во всяком случае, мы это скоро выясним. Там нас ждет горничная, и я впущу ее, как только капитан кончит работу.

Он повернулся к Дюбуа, который завершил свои поиски в спальне и осматривал сейчас рояль.

– Все еще ничего?

Капитан покачал головой.

Перчатки, – коротко ответил он.

– То же самое и здесь, – хмуро сказал Беллами, стоявший на коленях возле письменного стола.

Ванс, сардонически улыбаясь, отошел к окну, где стоял и спокойно курил, как будто весь его интерес к этому делу успел уже испариться.

В этот момент дверь из главного холла открылась, и вошел невысокий худощавый человек с седыми волосами и жидкой бородкой, который остановился, мигая от солнца, ударившего ему прямо в глаза.

– Доброе утро, профессор, – приветствовал его Хэс. – Рад вас видеть. У меня есть кое-что по вашей части.

Инспектор Бреннер был одним из тех незаметных, но способных и опытных экспертов, которые связаны с Нью-Йоркским департаментом полиции и постоянно дают консультации по трудным техническим вопросам, но имена и заслуги которых редко появляютсл в печати. Он специализировался на замках и орудиях взлома, и вряд ли среди самых дотошных криминалистов Лозаннского университета нашелся бы человек, который мог более точно расшифровать следы, оставленные взломщиком. Внешне и манерами он напоминал старенького профессора колледжа. Его черный костюм был старомодного покроя, он носил очень высокий жесткий воротничок, как патер, с узким черным галстуком. Очки в золотой оправе были с такими толстыми стеклами, что зрачки его пронизывающих глаз казались совсем рядом с вами.

Когда Хэс заговорил с ним, он продолжал стоять на месте и посматривал вокруг, казалось, что он совершенно не замечал никого в комнате. Сержант, очевидно привыкший к странностям маленького человека, не стал дожидаться ответа и направился прямо в спальню.

– Сюда, пожалуйста, профессор, – льстивым голосом позвал он, подходя к туалетному столу и приподнимая ларчик для драгоценностей. – Взгляните на это и скажите мне, что вы видите.

Инспектор Бреннер прошел за Хэсом, не глядя по сторонам, и, взяв ларчик, молча отошел к окну и принялся его рассматривать.

Ванс, интерес которого, казалось, пробудился вновь, вышел вперед и стоял, наблюдая за ним.

Маленький эксперт рассматривал ящик целых пять минут, близко поднеся его к глазам. Потом он поднял глаза на Хэса и часто заморгал.

– Открывая этот ларец, пользовались двумя инструментами. – У него был тихий тонкий голос, но в нем слышалось непререкаемое достоинство авторитета. – Одним погнули крышку и поцарапали эмаль. Другим был, я бы сказал, стальной резец, им сломали замок. Первым тупым инструментом пользовались неумело, под неправильным углом, и всех усилий хватило лишь на то, чтобы погнуть выступающий край крышки. Но стальной резец с полным знанием дела был приложен к точке, где минимума усилий, приложенных к рычагу, оказалось достаточно, чтобы сорвать замок.