Читать книгу "Вдовы по четвергам - Клаудиа Пиньейро"

Будильник зазвонил в половине восьмого. Мариана встала, оделась и спустилась к завтраку. И только тогда попросила Антонию разбудить Ромину, принести ей завтрак и помочь одеться. Затем она сама поднимется наверх и причешет ее. Они поедут в школу без Эрнесто. Вообще-то он очень хотел быть вместе с ними, это хороший случай завести новые контакты, новых клиентов и вообще познакомиться с их нынешним окружением. Но Мариана попросила его остаться дома с Педро. Тот кашлял всю ночь, и она очень волновалась. А спокойствие жены стоит всех клиентов — это Эрнесто точно знал.

Мариана поднялась в комнату Ромины. Причесала ее как можно лучше. У девочки были черные блестящие волосы, жесткие, будто проволока. Когда их привезли из провинции Корьентес, Мариана сразу же пригласила к себе парикмахера. Тогда они еще жили в столичной квартире. Не прошло и пяти минут, как младенца обрили наголо. Но с девочкой Мариана такого проделать не решилась. Даже если бы и хотела. Девочка играла на полу с валявшимися там волосами брата, а Мариана обсуждала стрижку с парикмахером.

— Не надо так коротко, у нее прекрасные волосы, — сказал он.

Мариана все еще сомневалась, она посмотрела на девочку — та сидела на полу и пристально рассматривала плитку. Антония, подметавшая волосы малыша, задела ее веником по руке.

— Подровняйте ей концы и немного убавьте объем волос, — решила Мариана.

Но этого парикмахер сделать не смог. Как только он с ножницами приближался к девочке, та начинала биться в истерике.

— Как дикая кошка, — сказала Антония.

— Словно раненая дикая кошка, — уточнил парикмахер.

Девочке было очень страшно, Мариане тоже. И хотя с того вечера прошло уже больше месяца, девочка дрожала всякий раз, когда Мариана бралась за расческу.

— Не дергайся, иначе я не смогу тебя причесать, — говорила она, и девочка так старалась не двигаться, что в конце концов уставала и принималась хныкать.

Мариана перевязала ей волосы клетчатой лентой из той же ткани, что и юбка, и добавила две черные черепаховые заколки, которые блестели меньше, чем волосы. Мариана спрашивала себя, где же эта девочка родилась. И откуда родом ее родители? То, что ее привезли из провинции Корьентес, ничего не доказывало. Малыш точно родился в больнице в департаменте Гойя. Но говорили, будто их мама была не местной. Так что девочка могла быть как из Корьентеса, так и из Мисьонеса, или из Чако, или из Тукумана. Скорее всего из Тукумана. Мариана легко могла себе представить, как через несколько лет она станет плотной мускулистой девахой, словно та тукуманская служанка, что убирается у Сары, ее подруги. Педро тоже был плотненьким, но постепенно это будет не так заметно. К счастью, подумала она, у детей, похоже, разные отцы, и у малыша генетика лучше. Единоутробный брат. С бритой головой он почти на нее не похож. Пока он маленький, будем стричь его примерно раз в неделю, если понадобится. А потом, когда подрастет, его будут стричь коротко, как Эрнесто, и если он останется таким же плотным, то его можно будет записать в школьную команду по регби. Кроме того, они будут питаться самой лучшей и здоровой пищей, это тоже должно пойти на пользу. И еще спорт, как можно больше спорта. У девочки, хоть сажай ее на диету, хоть до полусмерти заставляй делать упражнения, все равно будут очень толстые щиколотки, Мариана знала, что это уже не исправить.

Она вынула заколки и попробовала переставить их чуть выше. Девочка смотрела на нее почти не моргая. Мариана рассказывала ей о новой школе, о возможностях, которые перед ней открываются, о том, что сегодня каждый должен знать английский язык и что ей придется постараться. Потом она перестала говорить — кажется, девочка ее не слушала. Мариана взяла рюкзачок и вышла из комнаты. Девочка шла за ней, отставая на несколько шагов. Проходя мимо комнаты Педро, она скользнула туда.

— Пока, малыш, — услышала Мариана из коридора и зашла за девочкой.

— Не буди его, он всю ночь кашлял. — И уже на лестнице добавила: — Надо говорить «малыш», с ударением на втором слоге.

— Малыш, — повторила девочка, и Мариана ничего на это не сказала.

Школьники собирались во дворе. Мариана узнала, где стоит первый класс, и отвела девочку туда. Взглянула на них издали. Ромина была самой высокой. Самой плотной. И самой темненькой. Отблески утреннего солнца играли на ее волосах. Мариана отошла в сторону. Кое-кто из родителей оставался до подъема флага. Какая-то женщина попробовала заговорить с Марианой. Она тоже привела новенькую. Их семья недавно сюда переехала, как и они.

— Вы из какой школы перевелись? — спросила она.

Мариана притворилась, что не слышит. Пересчитала по головам всех девочек из первого «А». Шесть блондинок, восемь русых, две шатенки. И ее Ромина.

— А где ваша? — не унималась соседка.

— Вон там, — ответила Мариана, никуда конкретно не указывая.

— Беленькая с голубым бантом?

— Нет, черноволосая, крупная.

Женщина стала всматриваться, и раньше чем она успела заметить девочку, Мариана добавила:

— Она приемная.

Раздались первые звуки национального гимна.

Глава 7

Первый признак того, что вокруг Тано Скальи начинает формироваться тесный дружеский круг, мы заметили через несколько месяцев после их переезда. Я собиралась принимать душ, очень устала после тяжелой встречи с клиентом, которому показывала выставленный на продажу дом, и потом даже задремала. Активность на рынке постепенно росла. Я не до конца понимала почему, если стоимость участков в долларах постоянно поднималась; я не особо разбираюсь в разных экономических стратегиях и перекрестных эффектах, но те, кто мог вложить деньги в недвижимость, были довольны, и я тоже. Зазвонил телефон. Я выбежала из ванной и поспешила снять трубку, решив, что это клиент. И чуть не поскользнулась, шлепая мокрыми ногами по полу. Звонила Тереса.

— Мы хотим пригласить вас к себе в эту среду вечером, Вирхиния, в девять часов. Нам бы хотелось, чтобы вы пришли, будем отмечать день рождения Тано. Всего будет пар десять — все наши друзья.

До этого первого приглашения Рони пару раз встречался с Тано на теннисном корте, и однажды, закончив игру, они пошли выпить. После подписания договора я с ними не виделась, во время строительства дома они появлялись лишь в обществе архитекторов. И хотя мне не раз хотелось пообщаться, они, и в особенности Тано, держали себя так, что всякое желание приблизиться пропадало. И насколько мне известно, не мне одной он внушал оторопь. Было очевидно, что Тано сам решает, с кем ему водить дружбу, а с кем нет. Без четкого знака с его стороны ни один человек не рискнул бы начать сближение. И отказаться от его приглашения тоже было не так уж просто. В день переезда я отправила им цветы со своей визитной карточкой и запиской: «Всегда можете рассчитывать на меня. Ваша соседка Вирхиния». Всем своим клиентам, кто только что переехал, я присылаю цветы с такой карточкой. Мне хочется, чтобы, после того как все формальности завершены, они перестали видеть во мне агента по недвижимости. Именно поэтому я подписываюсь Вирхиния, а не Мави — сокращение от Мария Вирхиния я использую в качестве профессионального псевдонима. Иначе друзья всегда оставались бы потенциальными клиентами, а бывшие клиенты — потенциальными друзьями. Это записано в моей красной книжке. В Лос-Альтосе же все довольно странно переплетается. Должно быть, потому что слово «дружба» здесь толкуется слишком широко — настолько широко, что становится весьма узким.