Читать книгу "Размах крыльев ангела - Лидия Ульянова"

Машка не успела даже подумать, почему это незнакомый дядька зовет ее вдруг незабудкой, как из кустов вылезло лохматое серое страшилище ростом почти что с небольшого пони и двинулось следом, совершенно игнорируя Машу. Маша испуганно вжалась в ближайший куст, а дядечка равнодушно кивнул:

– Не, она не кусается…

Сложно было поверить в то, что такое чудовище не кусается, но Маша не успела дать оценки вероятности быть сожранной на месте, за спиной раздался скрип распахиваемого окна и гневный голос Александры:

– Машка, не вздумай ему денег дать. На шею сядет, каждый день пастись станет. Никчемный он.

Мария и мужик разом втянули головы в плечи, будто пойманные с поличным. Мужик оказался посмелей, обернулся и укоризненно протянул:

– Ну зачем ты так, Александра…

Мария вступилась:

– Саша, он только помочь мне обещал. Мне нужно бочку передвинуть, а муж по делам уехал.

Незабудка тоже присоединилась, низко и гулко забрехала в сторону окна.

– По делам? Македонский! – Александра громко фыркнула и захлопнула створки.

Они двинулись своей дорогой, Маша старалась держаться подальше от невероятной собаки, но потом с удивлением и смехом заметила, что на ногах у мужика разные тапки: один темно-синий, а другой коричневый, и забыла бояться.

Все-таки Мария была неприлично доверчива и наивна для своих лет. Легкая добыча для мошенников и цыганок. Развести ее ничего не стоило, было даже неинтересно. Махровый лох.

– Как вас зовут, извините? – спросила Маша.

– Зови Степанычем.

– А по имени, если можно?

– Меня все зовут Степанычем, – упрямо повторил мужик и, подумав, добавил:—Но, если изволишь, то Николаем.

– Очень приятно, Николай Степанович, а я – Маша. Мария Македонская.

– Какая Мария? – Степаныч чуть не выронил из рук наволочку, остановился. Внимательно с ног до головы оглядел Марию и тяжело вздохнул, покачал головой.

– Македонская, – повторила недоумевающая Маша. Конечно, фамилия у нее теперь выдающаяся, но что уж так-то? – Вам не нравится?

– Отчего ж, красивая фамилия. Видная. Только не для тебя она.

Маша обиделась, хотела не показывать вида, но губы надулись сами собой.

– Не обижайся, это я так… солнце голову печет. Хорошо, что вы в начале лета приехали, до осени успеете дом подлатать. А то намерзнетесь зимою-то.

– У нас полы хорошие, теплые, а колодец с большим дебетом, – сделала попытку защитить свой новый дом Маша.

– А-а-а… Это да… Только печка у вас, зараза такая, в избу тянет и щели в стене…

На этом дошли они до дома. Отсюда, с дороги, было невооруженным глазом видно, что латать тут не перелатать: пошло вбок крыльцо, облупилась краска, покосилась входная дверь, ставни болтались кое-как. Палисадник густо зарос бурьяном. Подгнили доски колодца.

Степаныч толкнул скрипучую, висящую на одной петле калитку и галантно пропустил Машу вперед. Незабудка покорно уселась у калитки, принялась зло и жадно выкусывать блоху.

– Можно ей во двор зайти? – попросил Степаныч:—Когда она одна по улице бродит, люди ругаются сильно. Могут камнем бросить.

Так они все втроем очутились внутри густо заросшего бурьяном и крапивой двора. Вдоль дырявого забора мощно тянулся кверху молоденькими дудками жирный борщевик. Колосилась сочная, свежая тимофеевка. Узкая дорожка, теряясь в траве, вела к дому, к которому с другой стороны ровной стеной приближались роскошные, усеянные шишками ели.

– Зато посмотрите, какая у нас красота! У кого еще за домом такой лес чудесный? – призвала в свидетели Маша.

– Лес-то? Лес да, хороший. Живописный лес, – согласился Степаныч, ловя ногой спадающий синий тапок, как само собой разумеющееся добавил:—Только волки зимой близко подходят, к самому дому.

Маша замерла в испуге от этой его практичности, волки у крыльца решительно не входили в ее планы.

Степаныч оказался мужиком сильным, жилистым. Помогая себе кряхтеньем, перекатил двухсотлитровую бочку туда, куда указала новая хозяйка, вытащил с дороги в закуток оцинкованное бельевое корыто, по собственной инициативе убрал какие-то доски и замер в ожидании, вопросительно глядя на Марию. Мария сбегала в дом, достала из кошелька пару десяток и с ними в руке вернулась на улицу.

– Спасибо вам, Николай Степанович, вот ваши деньги.

Степаныч, сообразив, что здесь не обманут, моментально расслабился, принял деньги с достоинством не конченого еще пьяницы, для приличия поговорил с Машей минуту-другую о пустяках и, пожелав удачи, засеменил со двора, шаркая разными тапками. За ним засеменила и блохастая Незабудка. Сквозь борщевик мелькнули блеклая клетчатая рубашонка, грязно-серый лохматый бок.

Не успела Маша замочить в цинковом корыте снятые в доме занавески, как Степаныч с Незабудкой вернулись снова. Степаныч, видимо, опохмелился – подобрел, лицо разгладилось, в глазах появился интерес к жизни, а руки перестали мелко подрагивать. Даже разномастные тапки его, казалось, помолодели. Из глубокого кармана опасно выглядывало толстенькое горлышко бутылки, заткнутое клочком газеты.

– Добрая ты девочка, Маша, не дала умереть, – как ни в чем не бывало продолжил Степаныч, будто и не уходил никуда. – Знаешь, как тяжело с утра, когда трубы горят? Вижу, что не знаешь. А я вот поправился и решил еще помочь зайти. На, тебе. На сдачу дали.

Степаныч разжал кулак, распрямил заскорузлые, грязные пальцы и протянул Марии шоколадную конфету в ярком фантике.

– Говори, что делать надо. Я ведь много не пил, смотри, – и в доказательство он выудил из кармана бутылку, с гордостью продемонстрировал Маше, что напитка в ней осталось больше половины.

Дел у Маши было невпроворот. Да и муж ей сегодня оказался не помощник. Мужичок, даже пьяненький, был как подарок, но в голове вовремя всплыли слова Александры:

«В городе купишь, отдашь». И еще: «Не вздумай ему денег дать. На шею сядет, каждый день пастись станет».

Соединив для себя оба высказывания воедино, Маша виновато произнесла:

– Спасибо, но не нужно, наверное. Скоро муж придет, он мне поможет.

Заметив в глазах собеседника невысказанный вопрос, добавила:

– Это его, мужское, дело работников нанимать…

Степаныч понимающе сплюнул.

– Тьфу, Мария, дурочка ты. Ты меня в трудную минуту спасла? Спасла. Ну вот я и пришел тебе помочь, по-простому, по-соседски. Безо всяких денег. А ты…

Странно, недоумевала Мария. Сама себе казалась она взрослой и правильной, а вот уже второй человек называет ее дурой. А еще с неохотой подметила, что новая подруга Александра что-то не спешит ей на помощь.

– Я все умею, ты не стесняйся, – подбадривал новый знакомец, заглядывая в корыто с замоченным бельем, – хочешь, постирать могу?