Читать книгу "Проклятье музыканта - Наталья Калинина"

Дорога серпантином опоясывала возвышающуюся за поселком гору и вела к относящемуся к Санроку, но находящемуся обособленно от него сектору частных домов, где и жили родители. На дороге перед домом уже был припаркован серый «Рено» Давида. Рауль оставил машину за ним, отпер калитку, потрепал по ушам выбежавшую нам навстречу лохматую дворнягу Луну, погладил огласившего радостным лаем окрестности цепного пса Цезаря и открыл дверь дома.

Едва мы вошли в квадратную прихожую, как тут же услышали разносившийся громовыми раскатами по всему дому голос Давида:

– А я вам говорю, дорогая моя Пилар, что если вы добавите еще томата, да с перетертым чесноком, то блюдо от этого лишь выиграет!

– Давид, я паэлью готовлю уже тридцать лет по этому рецепту, и еще никто никогда не жаловался на то, что она не удавалась! – раздался следом женский голос. Рауль улыбнулся и, приложив палец к губам, поманил меня за собой. «Как всегда, спорят», – шепнул он, подводя меня к двери, ведущей на кухню.

– А я не говорю, что она у вас невкусная выходит! Но если послушаете моего совета…

– Ишь, советчик выискался! Сын мой, я готовила по этому рецепту еще задолго до того, как ты на свет появился! На своей кухне и у себя в ресторане готовь так, как тебе нравится, а в моем доме, будь добр, ешь то, что подают, и помалкивай! – назидательно парировала сеньора Пилар.

Эти споры, как я уже знала, велись каждый раз, когда Давид приходил в дом родителей друга. Кухня и для мамы Рауля, и для него была священным храмом, за владычество в котором они вечно соперничали, не важно, в чьем бы доме ни находились. Но велись эти споры не всерьез, Давид любил сеньору Пилар как мать и был для нее, знавшей его с пеленок, вторым сыном.

Мы с Раулем, тихо посмеиваясь, замерли на пороге, наблюдая за «спектаклем». На плите стояла огромная плоская сковорода с готовящейся паэльей, над которой, споря, но при этом творя в четыре руки так дружно, словно давно слаженная команда, колдовали Давид и сеньора Пилар в одинаковых фартуках. За столом на высоком табурете восседала Лаура и со скучающим видом ела из глубокой пиалы оливки. Увидев нас, она улыбнулась и подошла поздороваться. Повара, увлеченные спором, даже не заметили нашего появления.

– Да погодите вы шафран сыпать! – громыхнул опять Давид, который никак не мог смириться с тем, что готовили не по его рецепту. – О-о-о, женщина! Послушайте мудрого мужчину, который этих блюд за свою жизнь уже столько приготовил!

– Давид, сынок, ты еще кашу за обе щеки наворачивал, когда я уже у плиты стояла! Будем считать, кто из нас больше блюд за свою жизнь приготовил?

– Так вы сами сказали, что готовите по одному рецепту тридцать лет, а я столько разных опробовал и нашел золотую середину!

– У-уйди от меня! – замахнулась на парня полотенцем сеньора Пилар. – Не лезь с советами, иначе я тебе эту паэлью на голову надену, клянусь!

Наблюдать за их перепалкой было смешно, потому что весовые категории казались несравнимыми: Давид был широк в плечах, как богатырь, сеньора же Пилар, невысокая и хрупкая, смотрелась Дюймовочкой рядом с ним. И угроза надеть огромную сковороду-паэлью на голову этому великану, исходящая от маленькой женщины, выглядела забавно. Но, однако, Давид в притворном ужасе поднял руки и картинно отошел от плиты.

– С вами, мама, спорить невозможно. Сдаюсь, но лишь из уважения к вам. Хотя скажу честно, что паэлья…

– Тс-с, ни слова больше! – перебила хозяйка и легонько хлопнула Давида полотенцем по руке. – Вон возьми миску с хлебом и отнеси на стол. Пора накрывать, скоро приедут… А, вы уже здесь?! И почему молчите?

– Наслаждаемся вашим спором, – усмехнулся Рауль. Подошел к матери и расцеловался с нею в обе щеки. Порция объятий и поцелуев досталась и мне, после чего сеньора Пилар, отойдя назад, критическим взглядом окинула сына:

– Господи, Рауль… Хоть бы в свой день рождения оделся нормально, а не в старье! Если у тебя нет денег на новые джинсы, мы с отцом тебе дадим. Выкинь ты уже наконец эти изношенные!

– Да они новые! – возмутился Рауль, хватаясь руками за бедра, будто опасаясь того, что мать стащит с него неугодные ей брюки и выбросит. Мы с Лаурой, переглянувшись, прыснули со смеху, зная, что это еще один из семейных споров, причиной которого было недовольство сеньоры Пилар стилем одежды сына. Джинсы на Рауле были недавно купленные, классической модели, темно-синие. Но недовольство матери спровоцировали светлые потертости на штанинах.

– Да какие ж они новые! – ткнула сеньора Пилар в них пальцем.

– Мама, это мода такая, сколько можно объяснять! – вступилась за брата Лаура.

Я, глянув через плечо свекрови, увидела, что Давид, воспользовавшись тем, что у плиты его оставили одного, торопливо, оглядываясь на хозяйку, толчет в ступке чеснок и добавляет его в миску к остаткам перетертых помидоров. Я поспешно отвернулась, чтобы смехом не выдать парня.

– Да что это за мода такая, что любые его штаны выглядят изношенней моих – времен Франко, в которых я огород пропалываю! И не стыдится ведь выходить на публику в драных джинсах! Клянусь, сын, увижу тебя еще раз на сцене в рванье, за ухо отведу в приличный магазин и одену так, как надо!

– И будет бедный Рауль выступать в костюме-тройке и в «бабочке», как оперный певец, – засмеялась Лаура.

Сеньора Пилар не успела ей ответить, потому что в этот момент увидела, как Давид выливает томат с чесноком в сковороду, и, не потерпев таких изменений в своем рецепте, возмущенно закричала:

– А ты что, паразит, делаешь?! Сказала же тебе отнести хлеб на стол! О-о, эти дети меня сведут с ума! А ну марш все с кухни! Погодите, куда же вы? Тарелки хотя бы захватите! Давид, к тебе относится! Брысь от плиты и бери тарелки. Рауль, возьми блюдо с хлебом. Лаура, ты достань из холодильника напитки, Анна – салат.

Раздав всем указания, сеньора Пилар устало вытерла лоб. Мы, посмеиваясь, выполнили ее распоряжения и, нагруженные тарелками и блюдами, двинулись с кухни. Но в коридоре столкнулись с отцом Лауры и Рауля, который вышел к нам со стороны террасы, неся в каждой руке по запылившейся бутылке с вином. Судя по всему, он вернулся из винного погребка.

– А, слышу уже, слышу, что все в сборе, – тепло улыбнулся сеньор Андрес, кивая нам, так как его руки были заняты. – Что, мать уже подключила к работе?

– Угу, а до этого, вместо поздравлений, раскритиковала мои джинсы.

– А чем они ей не угодили? – недоуменно спросил отец, окидывая сына взглядом.

– Вот и я не понимаю, – ответил Рауль. – Вроде на этот раз целые, без прорех.

– Ну, у нашей матери вкусы… излишне консервативные, – осторожно заметил сеньор Андрес, и с кухни тут же раздалось:

– Я все слышу! Андрес, где вино? Мы его в этом году дождемся или нет?

Мужчины понимающе переглянулись и усмехнулись. Можно было подумать, что всем в семье заправляет сеньора Пилар, но на самом деле «командование» на себя она брала лишь в те дни, когда в ее доме случались застолья. Она неизменно хотела, чтобы все вышло на высшем уровне, и к каждому семейному обеду готовилась так, словно это был торжественный прием. Но лиши ее этих хлопот, и ее жизнь утратила бы часть радости: сеньора Пилар любила готовить и собирать у себя гостей. Особенно сейчас, когда ее дети выросли и покинули родительский дом.