Читать книгу "Садовник - Родриго Кортес"

— Дьявол!

Он опоздал, и это было непоправимо.

* * *

Когда сверху, по новому дощатому настилу загрохотали сапоги, Себастьян открыл глаза. Обувь была подкованной; это была хорошая, крепкая обувь, какую носили полицейские и солдаты, — он видел, как однажды сквозь город прошли строевым шагом много-много солдат. Себастьян растопырил пальцы на руках и признал, что их было гораздо больше.

Судя по блестящим пуговицам и мундирам из плотной материи, солдаты были очень богатыми людьми; в их городе ни у кого из простых людей не было такой одежды и такой обуви, а поденщики и вовсе круглый год ходили босыми. Но ни солдаты, ни полицейские не были простыми людьми. Себастьян прекрасно помнил, как сам алькальд сеньор Рохо почтительно прикладывал руку к козырьку, когда по центральной площади проходили солдаты Его Величества.

Себастьяну страшно хотелось посмотреть, как они строем идут по мосту, но он понимал, что этого делать нельзя. Он еще раз внимательно осмотрел свое укрытие, еще раз оценил то, как удачно лежит сеньора Долорес, и удовлетворенно вздохнул. Все было как нельзя лучше, и теперь оставалось только ждать.

* * *

Рота остановилась сразу за мостом. Мигель сбавил скорость и, уже не слишком торопясь, пошел к стоящему напротив своих подчиненных такому же молодому, как он сам, армейскому лейтенанту.

— Диего…

— Мигель?! — лейтенант повернулся к подчиненным. — Рота-а! Вольно! Можно перекурить!

— Ты уже знаешь? — подошел ближе Мигель. Лейтенант улыбнулся и хлестнул себя прутиком по начищенному до сияния сапогу.

— Я только знаю, что алькальд сегодня как с цепи сорвался. Приказал поступить в твое распоряжение. — Офицер весело хохотнул, обнажив крупные белые зубы. — Только я никак не возьму в толк, с каких это пор королевская пехота должна подчиняться полиции?

— Дело серьезное, Диего, — покачал головой Мигель. — И мне, поверь, не до шуток.

— Ну, говори, — пожал плечами мгновенно посерьезневший лейтенант.

— Нужно прочесать всю округу.

— А кого искать? Что, опять каторжник бежал?

— Хуже, Диего, — покачал головой Мигель. — Много хуже. Ищем физически крепкого, скорее всего, молодого мужчину. И с ним может быть труп женщины в нижнем белье.

— Труп?! — поднял брови лейтенант.

— Да, Диего, труп, — кивнул Мигель. — Конечно, он может и бросить этот труп, но, скорее всего, некоторое время они будут рядом. Может, еще сутки…

— А ты не ошибаешься? — недоверчиво протянул Диего. — Зачем ему труп на руках? Это же верная каторга! И что за баба? Наша? Городская?

Мигель замялся. Он не знал, как пересказать лейтенанту содержание прослушанной им в академии лекции. И уж тем более он не имел права раскрывать имя похищенной.

— Понимаешь, Диего… некоторые… преступники хотят… — он глубоко вздохнул и выпалил все сразу: — В общем, им нужен труп, как мужчине нужна женщина. Поэтому, сам понимаешь, имя этой дамы я тебе не скажу.

Лейтенант вытаращил глаза и несколько секунд лишь бессмысленно жевал губами.

— Ты чего такое говоришь, Мигель? Как это — как женщина?

— Я тебе точно говорю, — убежденно кивнул Мигель. — Она ему нужна как женщина.

Лейтенант брезгливо скривился.

— Как же можно… с мертвой? Ты о чем говоришь? Кто же это будет… — он подавил рвотный позыв и не выдержал — сплюнул. — С мертвой…

— Есть такие, — тоже не удержался и сплюнул Мигель. — Уже были случаи: два года назад в Мадриде и еще один лет семь назад в Барселоне.

Лейтенант недоверчиво покачал головой:

— Ты, наверное, на солнце перегрелся. Но если так надо, — вперед, командуй.

Мигель повернулся к холму и показал рукой на вершину.

— Смотри, Диего, он шел оттуда и спустился прямо к мосту. Пошли один взвод вдоль правого берега, а остальных здесь, вдоль левого, направо и налево от моста. Если кто найдет на земле две борозды от… волокуши, пусть немедленно доложит.

Лейтенант терпеливо слушал. Он все еще не верил в эту небылицу, но было ясно, что его товарищ по карточному столу вполне серьезен.

— Ладно, Мигель, я все понял, сделаю, как ты сказал, — кивнул он и резко обернулся в сторону подчиненных: — Сержанты, ко мне!

* * *

Когда солдаты рассыпались и начали прочесывать берега, до Мигеля дошло, что следует проверить и сам мост, и едва он осторожно, чуть не скатившись по осыпи в самый низ, пробрался к ближайшим стоящим на берегу опорам, то понял: все так! Никакой ошибки!

Прямо под мостом лежали практически свежие ветки лещины. Он осторожно подобрался ближе и с содроганием перебрал их одну за другой, осматривая каждый листок. Здесь могли быть следы мужского семени. Исходящий от веток трупный запах начальник полиции уже чувствовал.

«Именно здесь он уже не мог утерпеть, — стиснув зубы от омерзения, констатировал Мигель. — Удовлетворил свою дьявольскую страсть и… и что дальше?»

Он задумался. Перебраться через реку иначе как по мосту было невозможно. Следовательно, преступник либо вернулся на мост, либо пошел вниз по руслу, причем именно по правому берегу.

«А если он пошел вверх по руслу? — Мигель тяжело вздохнул. — Господи! Сколько ж он ее будет с собой таскать?! День? Два? Сколько?!»

* * *

Себастьян все видел. Он видел, как внимательно молодой офицер полиции осмотрел сорванные им ветки и скользнул пронзительным взглядом по опорам моста. Стоило ему поднять глаза еще чуть-чуть, и он точно нашел бы то, что искал. Но и на этот раз бог оказался на стороне Себастьяна. Раздувая ноздри и брезгливо морщась, полицейский с минуту постоял, прошел прямо под трупом сеньоры Долорес, а затем, тревожно озираясь, двинулся вниз по течению.

Некоторое время Себастьян слушал, как неровно бьется его сердце, а потом успокоился и снова закрыл глаза. Так ему было лучше.

* * *

Когда некоторые женщины пытались заговорить с его отцом, этот сумрачный, крепкий человек никогда не вел себя так, как конюх Энрике или дворецкий. Он никогда не хватал Хуаниту и Кармен за их крепкие крестьянские бока, не рассказывал им скабрезных историй о похотливых священниках и наивных прихожанках; он вообще не делал ничего, чтобы сблизиться с остальными.

Казалось, из всех живущих на свете людей его заботит лишь его собственный сын — единственное, что еще напоминало о покойной жене. Но и эти внимание и забота никогда не выходили за рамки однажды установленных правил, а потому довольно рано, еще до того, как сыну исполнилось пять лет, отец уже ставил его дергать сорную траву и обирать с кустов гусениц. Когда же Себастьяну исполнилось семь, он уже вовсю орудовал мотыгой, а в девять делал все то же, что и отец. В таком же полном молчании.