Читать книгу "Топор правосудия - Вячеслав Денисов"

– Какое дело?

– Ах, эти молодые секретари… Полгода пройдет, пока научатся ходить прямыми маршрутами… Ладно, я все равно верну Алису. Я не расписался в деле. Склероз…

Дела не было. Оно исчезло, как исчезает с первыми лучами солнца утренний речной туман. Как сознание наркомана во время «прихода». Как оставленная на вокзале сумка. Струге даже посетил туалет. Чем черт не шутит? Шла по коридору с делом, а тут как… В общем, нельзя огурцы запивать молоком. Не беда, если забыла. Не так страшно даже, если пара протоколов допросов при этом будут использованы не по назначению…

Однако осмотр этого странного для хранения уголовных дел помещения также ничего не дал. Как пишут в своих бумажных отмазках опера, «в ходе работы информации, представляющей оперативный интерес, не обнаружено».

Струге вернулся в кабинет. Он напоминал бухгалтерию тридцать первого декабря. В беспорядке разложенные корочки дел. И бумаги, бумаги, бумаги… Всюду – на подоконниках, на сейфах, на столах. Бумаги, не имеющие никакого отношения к разбою племянника президента филиала «РОСТЕКа».

Антон сел за стол и стал растирать лицо руками:

– Алиса, куда ты положила дела после того, как я ушел?

Девушка уже немного успокоилась, но теперь истерику сменил страх за свое будущее. Секретари, как и самураи, своих господ не меняют. В случае их позора они уходят вместе с ними. И теперь, проработав в суде всего месяц, Алиса с горечью осознавала, что тут она больше не останется. Конечно, она не понимала всей серьезности ситуации так, как ее понимал Антон, но чувствовала, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

– Я их положила в сейф, но не сразу, а лишь после того, как они ушли.

Струге оторвал от лица руки.

– Кто – «они»?

– Семенихин с адвокатом. Они приходили за копией оправдательного приговора.

В пятницу Струге по просьбе адвоката подготовил копию оправданного им Семенихина, подписал и велел Алисе, если адвокат прибудет в его отсутствие, отдать документ. Что та сегодня и сделала.

– Тьфу ты, черт! – Струге схватил со стола толстую папку и помахал ею в воздухе. – Я, кажется, действительно слепой. Вот оно, злополучное дело! Уважаемые женщины, примите мои извинения за ваши ненужные действия. Сегодня можете отдыхать – вы это заслужили. Все, на сегодня вы свободны, а завтра – не ходите к Кислицыну, а ходите ко мне.

Обрадовавшись столь удачному стечению обстоятельств, старушки быстро удалились.

Едва за заседателями закрылась дверь, Алиса в изнеможении упала на стул.

– Антон Павлович, я до этого в бога не верила… Господи, какое счастье. Все время, пока я рыла бумаги, я молила его о том, чтобы оно нашлось…

– Можешь продолжать молить. – Струге бросил на стол папку с делом, по которому на завтрашний день было назначено заседание. – Можешь продолжать верить и сомневаться одновременно. Да заодно вспоминать, где в момент своего прихода сидели Семенихин со своим адвокатом-кровососом, что говорили и что делали.

Второе известие о пропаже дела Алиса перенесла уже более стойко.

– Это не то дело, да? – тихо спросила она. – Я опять на краю гибели, правда? Антон Павлович, а меня могут посадить за это?

– Только в одном случае, Алиса. Если это ты выкрала дело. Если же ты все-таки в этом признаешься и можно будет что-то исправить, я гарантирую тебе определенную свободу.

Опять эти слезы…

Струге патологически не переносил воду. Ни в делах, ни на лице. Поморщившись, он развел руками.

– Слушай, хватит рыдать! Или, хочешь, вместе поплачем? Сядем, сопли распустим по всей столешнице и завоем, как собаки! Говори, где сидели Семенихин с адвокатом и где в это время находилась ты!

Алиса долго вытирала слезы, хлюпала и тряслась. Алла быстро бы уже распедалила ситуацию и вывела крайнего. Ее преемница же изводила себя страданиями. Наконец Алиса рассказала, что адвокат со своим подзащитным сидели за столом, читали копию приговора, а все три дела покоились на столе, прямо перед ними. Минут через десять они раскланялись и ушли.

– Сумки, кейсы у них в руках были?

– У адвоката какой-то дегенеративный чемоданчик был. А-а-а-а-а…

Больше дело можно было не искать. Если Алиса его не выдала злоумышленникам, что тоже вполне вероятно – она не Алла, чтобы Струге мог за нее поручиться, – то вывод напрашивался один. Дело выкрал либо Семенихин, либо адвокат Желябин. У Антона пробежали по спине мурашки, когда он представил, как семидесятилетний, известный в городе адвокат Моисей Лаврентьевич Желябин, прикусив в азарте язык, воровато оглядываясь на зазевавшегося секретаря суда, ворует со стола судьи Струге уголовное дело. Картина была настолько сюрреалистическая, что Антон, чтобы побыстрее прогнать этот бред, мотнул головой. Оставался маленький негодяй Семенихин, на которого глупец следователь не смог накопать доказательств для очередной ходки наркомана в зону. Одну судимость за хранение марихуаны Семенихин уже имел. Сейчас могла бы состояться вторая, но, к сожалению, желание многих милицейских следователей часто не совпадает с их умственными возможностями. А часто бывает очень даже наоборот: умственные способности настоль велики, что следователь умудряется выстроить дело так, что подсудимому нужно не нары стелить в казенном бараке, а вручать медаль «За охрану общественного порядка».

Но на кой черт Семенихину понадобилось дело Цебы?! Продать папку племяннику президента филиала за миллион? «Корейковщиной» попахивает. Это чересчур круто для обкуренного наркомана. Скорее – за тысячу.

Антон встал из-за стола и стал прохаживаться, как тигр в клетке. Алиса, как на теннисном матче, сидела и вертела головой направо-налево.

– Алиса, шея открутится. – Ему вдруг стало нестерпимо жаль эту девчонку. Верить в то, что она могла участвовать в спланированной или, наоборот, спонтанной операции, ему не хотелось. – Наводи порядок. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, что такое потерять дело?

– Да…

– Нет, ты не понимаешь. Ты поймешь это, когда об этом узнает председатель суда. Вот тогда ты все поймешь очень быстро. Когда твоего судью выкинут на улицу, ему будет весело. Ему будет весело, потому что его не привлекут к уголовной ответственности. А если привлекут, тогда ему будет невесело. В любом случае его карьере придет конец. А ты…

Он посмотрел на девушку и осекся. И тут же стал винить себя за откровения. Кому они сейчас нужны? Может статься так, что и урок этот больше никогда не пригодится ни учителю, ни ученице. Просто не будет в этом необходимости.

Перед взором Струге проплывал бриллиантовый дым. Казалось, он проникал в каждый уголок его необъятного кабинета. Ему чудилась улица, по которой он идет; и люди двигаются навстречу… Шествует парочка; он показывает ей на Струге пальцем: «Видишь, это бывший судья Струге. Я не знаю подробностей, но говорят, что, когда он читал какое-то уголовное дело, чтобы дать пацану пожизненное заключение, братва привела в его кабинет стриптизершу. Она разделась и стала танцевать прямо на столе Струге. А когда он, роняя на столешницу пенную слюну, засовывал ей за трусы купюру, братва увела дело прямо из-под его носа…»