Читать книгу "Три рэкетира - Ярослав Зуев"

– Ну шо ты: дядя Коля, дядя Коля?! – поступающий вовсю адреналин окрасил лицо Задуйветра буряковым цветом. – Да сейчас хрен разберет, по нынешним временам, мать их, кого тут «это», а кого – нет. Вот шмальнут в пузо… – они выбрались из патрульной машины и, поправляя белые портупеи, двинулись к месту ДТП, превращенному участниками аварии в площадку для боя без правил.

Нужно сказать, что продавщицы маленького придорожного базарчика, послужившие основой бандуровской фантазии о скульптурной группе колхозниц, уже куда-то исчезли. Вот только что были тут, топтались и галдели, перемалывая языками последние районные сплетни, глядь – и нет их. Расположенный неподалеку коммерческий ларек, считавшийся в Гробарях первой рыночной порослью, тоже успел закрыться с быстротой глубоководной тридактны, учуявшей приближение осьминога.

Вообще говоря, если уж на то пошло, первой рыночной порослью Гробарей следовало бы, по справедливости, назвать кипучую деятельность председателя местного совета, но о ней мало кто знал, осведомленные же предпочитали помалкивать.

Пройдясь взглядом по наглухо задраенным ставням, на которых, по его мнению, теперь не хватало разве что вывески «ВСЕ УШЛИ НА ФРОНТ», сержант Задуйветер прочистил горло и… обомлел, заметив, наконец, в руке одного из драчунов ПИСТОЛЕТ.

– Так я и знав, так я и знав! – застонал Задуйветер, сделал еще пару шагов по гравию (ноги, сволочи, перестали гнуться), одновременно вытаскивая из кобуры штатный ПМ и пытаясь совладать с мочевым пузырем. Пузырь, падлюка, предательски налился свинцом в попытке выйти из-под контроля. Задуйветер послал пузырь в задницу, яростно передернул затвор и гаркнул на всю улицу не своим голосом:

– А ну, ты, кыдай зброю, кыдай зброю, падло!

* * *

Как и предполагал полковник Украинский, Мила Кларчук уже больше часа томилась в припаркованной возле здания почты новенькой красной «Мазде». Но ни в семнадцать, ни в семнадцать тридцать Сергей Михайлович не объявился. Молчал и его мобильник.

Прошел короткий дождь, снова засветило солнце. Дорога практически опустела. Мила полагала, что со стороны Украинского не очень-то любезно заставлять так долго жидать даму, но бизнес – есть бизнес, а дорога – есть дорога. Это она понимала.

Без двадцати шесть Мила запустила двигатель и медленно покатила по трассе, отыскивая указатель разворота и собираясь ни с чем возвращаться в Киев. Стало совершенно очевидным, что какая-то веская причина задержала полковника в пути. Эта причина открылась Миле Сергеевне за поворотом дороги, причем настолько внезапно, что она просто не поверила глазам.

* * *

– Ну, ты, козел, конкретно попал, – нога в кроссовке «Найк» угодила точно под ребра, и пытавшийся подняться Бандура снова повалился в грязь. Разбитый пистолетом затылок, казалось, выстреливал импульсы жесточайшей боли, рвавшиеся в голове ураганным артиллерийским салютом. Андрей почти ничего не видел, после того как один из спортсменов выхватил газовый баллончик и пустил жирную струю «черемухи» прямо ему в лицо.

– Обшмонайте его, – скомандовал кто-то сверху. Андрея пинком перевернули на спину. Посыпались пуговицы ветровки, и пластиковый пакет с документами, деньгами и отцовским письмом перекочевал из оборванного кармана рубашки в руки владельца кроссовок «Найк».

– Не кисни, мудень, сейчас поедем квартиру твою смотреть, – кроссовка снова врезалась в ребра.

– Дай сюда, – пассажир с золотой «гайкой» протянул левую руку, держа в правой внушительных размеров пистолет, вес которого Андрей только что ощутил на черепе. – Халупу в глухом селе ты посмотришь, – пластиковый пакет исчез в кармане пассажира, – если, конечно, сперва найдешь его на карте.

– Ничего, Сергей Михайлович, поставим козла на счетчик, кровью отхаркает…

– Посмотрим, – Андрей сплюнул кровь из разбитого рта, – посмотрим, сволочи, кто кого поставит, когда я дозвонюсь Правилову!

Если честно, он очень испугался, он просто не мог представить, что этот кошмар разыгрывается наяву, с ним в главной роли, и выкрикнул это просто, чтобы хоть что-то сделать.

Пассажир с «гайкой» вздрогнул, словно от пощечины, спортсмены дружно открыли рты. Захлопнуть их они не успели, потому что кто-то вдруг рявкнул со стороны:

– А ну, ты, кыдай зброю, кыдай зброю, падло! – На сцене появилась гробарская милиция.

* * *

Мила на «нейтралке» прокатилась мимо, оставив эту сцену за левыми боковыми стеклами. Затем крутанула руль и, преодолев двойную осевую под самым носом стражей порядка (довольно нескромно, но ситуация позволяла), плавно притормозила в пяти метрах от останков «БМВ». Украинский как раз махал красным удостоверением перед носами гаишников:

– Только что подрезал нас, разбил машину, – Сергей Михайлович указал пальцем в сторону изувеченной иномарки. – Может, он пьяный или обкурился. Не уверен, есть ли у него вообще документы…

Пожилой сержант слушал угрюмо, не спеша прятать пистолет в кобуру.

Мила нетерпеливо царапнула коготками руль – на звук клаксона мужчины, как по команде, обернулись.

– Сергей Михайлович! – она выразительно постучала пальчиком по запястью правой руки, на котором красовался «Ролекс». Украинский кивнул Миле и снова вцепился злым взглядом в лицо старшего гаишника:

– Значит, сержант, разберетесь здесь, как положено… – и не отпускал, пока тот не буркнул:

– Так точно.

Украинский прошел к «Мазде» и распахнул дверцу. Пока он втискивался на переднее сиденье легковушки, Бандура успел заметить соблазнительные коленки прекрасной хозяйки «Мазды». Затем машина тронулась с места и, набирая скорость, устремилась в сторону Киева.

– Какая клевая телка, – мечтательно прошептал разбитыми губами Андрей и потерял сознание.

* * *

Киев встретил Андрея необыкновенно ласковым вечером пятницы, какие случаются лишь в апреле, когда уже обернулись ручейками последние мартовские сугробы, а время майских гроз еще не наступило. В эту пору яблони и груши одеваются белым цветом, запах их, нежный и ненавязчивый, заполняет улицы и скверы, проникает в окна, пробуждая в душах сладкую грусть.

Бандура вышел из трамвая на улице Воровского и облегченно вздохнул. Он все ждал появления контролера, убедившись накануне, что как посыплются неприятности, – только успевай карманы подставлять. Но то ли чудесный вечер проделал основательные бреши в суровых контролерских рядах, то ли вообще перевелись они к весне 93-го года, только Андрея в трамвае никто не потревожил.

Пройдя метров сто по брусчатому тротуару, Андрей свернул в тенистую аллею и оказался перед внушительным трехэтажным особняком. Арочный въезд во внутренний дворик преграждал красно-белый шлагбаум. Рядом со шлагбаумом торчала аляповатая будка охраны. Прикрепленная к фасаду особняка табличка сообщала:

Ул. Воровского, 37а

Отцовское письмо исчезло, но адрес, по которому следовало искать в Киеве Олега Петровича Правилова, Андрей запомнил наизусть. На месте ли сейчас Правилов, или появится в понедельник, принципиального значения не имело. Только не после вчерашнего. Он добрался, – вот что было главным. Авария в Гробарях задержала Андрея всего на сутки. Не худший результат, учитывая все обстоятельства.