Читать книгу "Ударом на удар - Михаил Серегин"

Вторым был здоровяк, плашмя лежащий на соседних нарах, подложив руки под голову. Тройной подбородок и громоздящееся над телом огромное брюхо. Маленькие, глубоко посаженные глазки, едва видные из-за широких трясущихся щек.

Третий обитатель камеры сидел наверху со скрещенными ногами и гонял вокруг себя воздух полотенцем. Ему можно было дать лет двадцать. Он был, что называется, средним типом. Среднего телосложения, невзрачный, совершенно ни о чем не говорящее лицо. «Шестерка» – сразу же определил Владимир.

Все старожилы старательно делали вид, что им безразлично появление в их владении нового обитателя, но исподволь старательно наблюдали за Полуниным, ожидая, что тот на чем-нибудь лопухнется и тогда уж они вволю повеселятся, издеваясь над новеньким. Но все они ошиблись, принимая Владимира за первоходца, думая, что это какой-то высокопоставленный лох, хапнувший больше, чем ему положено по должности.

Полунин знал, что, зайдя в камеру, нужно представиться и назвать статью, которую ему инкриминируют, и не стал изменять издавна заведенному порядку. После этого настроение у обитателей камеры несколько упало: умышленное убийство было серьезной статьей.

– Ты ведь не первый раз? – проницательно уставился на Полунина старший.

– Не первый.

– Тебя, случаем, не Седым кличут? – Старший положил полотенце рядом с собой и опустил ноги на пол.

– Угадал, – усмехнулся Полунин, – но вообще-то я Владимир Иванович, а ты кто?

– Я – Ходуля, – тощий поднялся, подошел к Полунину и с уважением протянул ему руку, – это Бычок, – кивнул он на толстяка, – а тот, – поднял он глаза к верхней шконке, – Сито. Он тоже за мокруху, – загоготал он, – застал жену с фраером. Фраер-то сдернул, а жене досталось сковородкой по репе. Ну-ка, Бычок, – зыркнул он на здоровяка, тут же посерьезнев.

Бычок медленно поднялся, бросил свои шмотки на верхние нары, где сидел Сито, и с несвойственной для такой туши прытью сам забрался туда же. Молча залепив Ситу затрещину, от которой тот свалился на пол, он скинул его вещи и начал устраиваться. Сито, заскулив, как побитая собака, стал перебираться на соседние нары. Полунин молча наблюдал за происходящим, ожидая, пока ему освободят шконку. Когда все было готово, он шагнул вперед.

– Вообще-то, Седой, – Ходуля двинул следом, – тебе полагается мое место здесь занять – сам ведь знаешь.

– Знаю, – кивнул Полунин, присаживаясь на нары, – только давай с этим немного погодим. Я здесь надолго задерживаться не намерен. Если не удастся выбраться на волю за неделю, тогда об этом и побазарим.

– Как скажешь, – пожал плечами Ходуля, радуясь в глубине души, – его нынешнее положение в камере, да и во всем изоляторе, давало ему немалые льготы, потерять которые было бы для него не самым приятным делом. – Может, тебе чего нужно, Седой? – Ходуля пристроился рядом, стараясь заглянуть Полунину в глаза.

Полунину претило такое подобострастие, но он промолчал.

– Есть хавка, водка, сигареты, – перечислял Ходуля, – можно и дури организовать. Если надо, маляву на волю отправим.

– Отлично, – устало улыбнулся Полунин, хлопнув Ходулю по влажной горячей спине. – Для начала неплохо было бы чего-нибудь холодненького.

– Это мы мигом, – Ходуля сам пошел к двери и постучал условным стуком.

Вскоре в двери распахнулось окошко, и в нем показалась пластиковая бутылка минералки. Бутылка была явно из холодильника, на ее поверхности проступили капельки изморози. Ходуля схватил минералку и подал ее Полунину. Свернув пробку, тот с удовольствием принялся пить холодную, щиплющую горло жидкость. Напившись, Владимир вернул бутылку Ходуле. Тот сделал несколько глотков, завинтил крышку и бросил полупустую бутылку наверх – Бычку. Ловко поймав «послание», Бычок принялся с жадностью слюнявить пластиковое горлышко, пока в бутылке ничего не осталось. Сито смотрел на него пылающими глазами, но ему не перепало даже капли. Он осторожно спустился вниз, прихватив с собой кружку, налил воды из-под крана, выпил, вылив остатки на свою коротко стриженную голову.

– Не суетись здесь, – прикрикнул на него Ходуля и снова повернулся к Полунину. – Ладно, отдыхай, Седой. Если что нужно будет, скажи – организуем.

– Ага, – Полунин снял рубашку и растянулся на нарах, чтобы хоть немного поспать. Он предчувствовал, что вскоре его вызовут на допрос, и нужно было восстановить силы и нервы, чтобы достойно выдержать его.

Те, кто ни разу не общался со следователем или дознавателем, а смотрел о допросах по телевизору или читал в книгах, слабо представляют себе, что это такое. Конечно, многое зависит от конкретного следователя: умный он или глупый, добрый или жестокий, молодой или опытный, но в принципе это испытание не из легких. Проще всего тем, кто пошел в отказ, то есть отрицает все, что ему предъявляют, – пусть «следак» сам находит доказательства вины. Но здесь же таилась и опасность, что следователь не выдержит и начнет применять запрещенные методы, а проще говоря, физическое воздействие. Причем люди, которые занимались такой обработкой, в основном были умелыми и опытными в своем деле и почти никогда не оставляли следов на теле подозреваемого. Попадались среди них и откровенные садисты, как, например, Шевчук – прапор с зоны, на которой мотал свой первый срок Полунин. Он вспомнил, что отомстил этому недоноску в погонах, отомстил спустя много лет, но радости от этого ни тогда, ни сейчас почему-то не испытывал.

Были и такие «следаки», которые просто-напросто «выбивали» из подозреваемого нужные показания. Даже в том случае, если следователь попадался «гуманный» и не применял физического насилия, нужно было иметь недюжинную память, чтобы запомнить все свои показания, которые ты давал раньше. Это в том случае, если ты пытаешься представить все не так, как оно было на самом деле, потому что тебе по многу раз задают одни и те же вопросы, восстанавливая время преступления поминутно. Не так-то легко удержать все в памяти, если к этому основательно не подготовиться.

В случае с Полуниным была другая проблема. Ему не нужно было крутить и вилять, чтобы создать у следователя реальную картину преступления. Он знал, что никого не убивал, но все равно не мешало себя настроить на долгий и нудный разговор, чтобы не позволить заманить себя в какую-нибудь ловушку, которые любят расставлять особо дотошные «следаки». Владимир расслабился и не заметил, как задремал. Его разбудил легкий толчок в плечо и знакомый голос:

– Седой, обедать будешь?

Полунин открыл глаза и увидел склонившегося над ним Ходулю, который держал в руках смоченное водой полотенце. Владимир взял у него полотенце, протер лицо, шею и грудь и только после этого сел на кровати.

– А что у нас на обед? – глубоко вздохнув, поинтересовался он.

– Не переживай, Иваныч, – хитро сощурился Ходуля и показал на тумбочку, на которой была разложена всяческая снедь, – хавчик по первому разряду.

Еда была действительно неплохой, учитывая место, где находились эти четверо мужчин. На расстеленной газете, заменявшей скатерть, алели свежие помидоры в обрамлении зелени петрушки, укропа и перьев лука, пупырчатые огурчики выглядели плотными и сочными, красно-белый редис, казалось, светился изнутри. Рядом лежали холодные котлеты, нарезанные тонкими ломтиками ветчина и сыр. Но это были только закуски, главным блюдом стола была запеченная утка, обложенная отварным картофелем. На сладкое были приготовлены несколько больших ломтей астраханского арбуза и истекающая соком туркменская дыня.