Читать книгу "Рукопожатный изверг - Кирилл Казанцев"

Что ж, ловко придумано. Однако случаются в этой жизни неожиданности, причем, как правило, неприятные. Когда начальник отдела по борьбе с экстремизмом при Минюсте приехал со своими людьми к Иннокентию, чтобы расправиться с ним, скромный дом отшельника уже был охвачен огнем, не подступишься. Поджег себя наркоман вместе со своим жилищем — то ли глюк какой от наркоты словил, то ли просто жизнь такая надоела. Короче, сгорел заживо, дотла, даже костей не осталось.

А процесс-то над Погореловой уже был запущен, задний ход не дашь. Одних следов крови в квартире медсестры и свидетельских показаний таксиста было явно недостаточно, чтобы упечь Лидию Федоровну за решетку. Тем более что адвокат у нее был хороший. Для этого следствию нужно предоставить тело убитого бизнесмена. А его-то как раз таки и не было — в пепел превратилось, который по глухой сибирской тайге ветром развеяло.

Глава 4

Живописный французский городок на берегу Средиземного моря жил привычной курортной жизнью. По мощенным брусчаткой узким улочкам беспечно бродили многонациональные толпы туристов, разодетых кто во что горазд. На ком-то были лишь одни плавки-шорты да купальники, прикрытые прозрачными газовыми шалями. Некоторые дефилировали в джинсах и длинных юбках — и это при том, что электронное табло, установленное над входом в кафешку с аппетитным в буквальном смысле этого слова названием «Bon appetite», показывало сорок пять градусов по Цельсию. Впрочем, доверять этим цифрам не стоило. Дело в том, что вот уже как два дня электронный градусник давал сбои, выводя на экран уж совсем фантастическую температуру, которой в природе просто не существовало. А если таковая где-нибудь и фиксировалась, то только в жерле вулканов или в условиях вечной мерзлоты. Так, вчера, когда на море был шторм, а солнце целый день пряталось за тучами, табло показывало сто двадцать градусов с плюсом. Сегодня же утром на нем и вовсе выскочило тридцать девять со знаком минус.

Впрочем, хозяин заведения не спешил вызывать электрика. Ведь подобные перепады температуры, вызванные сломавшимся термометром, только привлекали новых посетителей. Остановится какой-нибудь русский, улыбнется этой несуразице, да заодно и присядет за столик, чтобы чашечку кофе с круассаном заказать или стакан прохладительного напитка пропустить. А потом, наевшись и напившись, это самое глючное табло на фотик щелкнет. Да в своем блоге или ЖЖ запостит что-то типа такого:

«Зацените, френды, прикол — Средиземноморье, пот ручьями льется, а тут градусничег над кафешкой «Bon appetite» температуру, как на Северном полюсе, показывает. И спрашивается, какого такого лешего я из вечно холодной Тюмени сюда перся? Нет, все-таки юморные ребята эти лягушатники». Чем не бесплатная реклама?

При этом ему и в голову не придет, что кафе принадлежит отнюдь не французу, а русскому. А вернее, двоюродной сестре российского министра юстиции — Марине Николаевне Зайцевой, у которой подобных заведений с аналогичным названием по всей Франции пруд пруди. И открыла она эту сеть общепита исключительно благодаря материальной помощи своего братца, которому свой капитал, сколоченный на «тяжкой» государственной службе, девать на родине некуда стало. Однако все это была мелочовка. Помимо сети кафе «Bon appetite» Мариночка — так ласково называл свою сестренку высокопоставленный родственник — владела также трехзвездочным отелем в Тулузе, небольшим бордельчиком в Париже и супермаркетом в Лионе. Уже не говоря о том, что за ней числилось несколько огромных вилл на берегу Средиземного моря, каждая из которых стоила не менее трех миллионов евро.

Наивно было бы полагать, что все это добро министр юстиции отдал сестре безвозмездно, подарил, так сказать, по доброте душевной. Просто таким вот незамысловатым образом, обкатанным многими российскими коррумпированными чиновниками, министр юстиции Владимир Михайлович Зайцев обеспечивал себе безбедную старость. Проще говоря, выводил деньги за границу, вкладывал их в бизнес. И сам оставаясь не при делах, так как все было оформлено на сестру. Даже если кто-нибудь на родине и захотел придраться бы к нему — мол, откуда это все у Зайцевой появилось, он мог спокойно сказать что-то вроде: «Брат за сестру не в ответе…»

…На террасе роскошной виллы за столиком из мореного дуба сидели двое: министр юстиции и его частый гость — начальник отдела по борьбе с экстремизмом Митяев. Последний вот уже целую минуту напряженно высматривал в море одинокую яхту под итальянским флагом, на палубе которой веселилась компашка молодых людей: трое парней и четверо девиц. Они пили шампанское, смеялись, натирали друг другу спины кремом для загара. Каждый раз приезжая во Францию, Марат Сергеевич с нескрываемой завистью поглядывал на туристов. Оно и неудивительно — в отличие от него они ехали сюда отдохнуть, оторваться на полную катушку. А он исключительно по работе, чтобы встретиться с Зайцевым и обсудить с ним важные дела. Ведь министр, хоть и жил в России, немало времени проводил на одной из своих любимых вилл на Лазурном Берегу. Не будешь же по мобильному телефону и по Skype важные разговоры разговаривать, их ведь и подслушать можно. Только тет-а-тет. Вот и приходилось Митяеву постоянно мотаться во Францию.

— …Плохо, очень плохо с этим Иннокентием Седых получилось, — негодовал Зайцев, придирчиво разглядывая полированные до зеркального блеска ногти.

— Кто ж знал, что он такое выкинет? — оправдывался Митяев, стараясь не смотреть в глаза собеседнику.

— А нужно было знать, Марат. Нужно, понимаешь? Ты ж не вчера родился и вполне представляешь, что наркоман под кайфом может натворить. Что угодно может: с крыши прыгнуть, под поезд броситься или, как в нашем случае, поджечь себя к чертовой матери. — Зайцев отхлебнул из запотевшего стакана минералки и откинулся на спинку плетеного кресла. — Его тело, между прочим, позволило бы забить последний гвоздь в гроб этой сучки. А так… — повисла неопределенная пауза, — улик недостаточно, как пить дать оправдают, хоть и судья, который будет это дело рассматривать, мною как следует обработан.

Ох, как неловко чувствовал себя сейчас Митяев. Что уж тут говорить — недосмотрел, оплошал, подвел своего начальника.

— Придумаем что-нибудь, Владимир Михайлович, — стараясь излучать уверенность, пообещал Марат Сергеевич.

— Придумаем, придумаем, — передразнил его Зайцев, — вечно только это и слышишь от подчиненных. Ты мне конкретное предложение давай, и прямо здесь, а не завтраками корми.

И тут Митяева осенило — он и сам удивился, почему эта идея не родилась у него в голове раньше.

— Не оправдают медсестричку… — хитро прищурился он и принялся излагать министру свой план.

Тот слушал подчиненного внимательно, не перебивая. А когда Марат закончил, некоторое время молчал, а затем одобрительно кивнул — мол, принимается. После чего произнес:

— Что ж, если тебе удастся сломать ее таким вот образом, и она сама признается сперва на следствии, а потом подтвердит показания на суде, то и без тела обойдемся. Чистосердечное признание как-никак, — ухмыльнулся министр.

— Удастся, — пообещал Зайцев и тут же добавил: — Да и с телом этого бизнесмена, которого уже не существует, вполне можно будет выкрутиться. Пускай заявит на суде, что она его в бочке с серной кислотой растворила или сожгла на костре.