Читать книгу "Обратный ход - Реймонд Чандлер"

Глава 6

Первым ощущением была слабость: заговори со мной сурово – и я расплачусь. Вторым – что моя голова не помещается в комнате. Лоб был безумно далеко от затылка, а виски на огромном расстоянии друг от друга, но в обоих звучало то же глухое биение.

Я услышал завывающий шум где-то за стеной, потом почувствовал, как струйки ледяной воды стекают по моей шее. Покрывало кушетки указывало, что я лежу вниз лицом, если таковое у меня еще оставалось. Я осторожно перекатился и сел. Раздался грохот. Это грохотали куски льда в компрессе, сделанном из полотенца. Нежно любящая меня особа положила мне холодную примочку на затылок. Менее нежно любящая меня особа трахнула меня до этого по черепу.

Это могла быть одна и та же особа, Любовь – штука переменчивая.

Я приподнялся и полез в карман. Бумажник был на месте, в левом кармане, но его клапан был расстегнут. Я просмотрел содержимое. Все на месте.

Бумажник поделился своей информацией, но она уже не была секретной в любом случае. Мой баул стоял открытый у кушетки. Значит, я был дома, в собственных апартаментах. Я дотянулся до зеркала и глянул на свое лицо. Оно показалось мне знакомым.

Я подошел к двери и открыл ее. Прямо передо мной стоял, облокотясь на перила, дородный мужчина. Это был жирный тип среднего роста, но довольно крепкий. На нем были очки, большие уши торчали из-под серой фетровой шляпы.

Ворот его плаща был поднят. Он держал руки в карманах плаща. Над ушами торчали мышино-серые с сединой волосы. Он казался крепко сбитым, как и многие толстяки. Свет из открытой двери моей комнаты отражался в стеклах его очков. В зубах он держал маленькую трубку, из тех, что называют «бульдог». Я был все еще в тумане, но его присутствие обеспокоило меня.

– Хорошая погода, – сказал он.

– Что вам нужно?

– Ищу одного человека. Не вас.

– Здесь больше никого нет.

– Так, – сказал он. – Спасибо.

Он повернулся ко мне спиной и облокотился на перила.

Я пошел туда, где раздавался шум. Дверь номера 12-Б была распахнута настежь, свет горел, горничная в зеленой гостиничной форме орудовала пылесосом.

Я вошел и огляделся. Женщина выключила пылесос и уставилась на меня.

– Чего вам?

– Где мисс Мэйфилд? Она пожала плечами.

– Дама из этого номера, – сказал я.

– А, эта. Она съехала. Полчаса назад. – Она снова включила пылесос.Лучше спросить в конторе, – прокричала она сквозь шум.

Я повернулся и захлопнул дверь. Пошел вдоль черной змеи шнура пылесоса к розетке и выдернул вилку. Женщина в зеленом злобно уставилась на меня. Я подошел к ней и вручил ей долларовую бумажку. Ее злоба поутихла.

– Просто хочу позвонить отсюда, – сказал я.

– У вас же есть телефон в номере?

– Не задумывайтесь, – сказал я. – Это стоит доллар. Я подошел к телефону и поднял трубку. Девичий голос сказал:

– Контора. Хотите снять комнату?

– Это Марлоу. Я опечален.

– Чего? Ах, это вы, мистер Марлоу. Чем мы можем быть вам полезны?

– Она уехала. Я даже не смог поговорить с ней.

– Ах, как жаль, мистер Марлоу. – Казалось, что ей и впрямь жаль. – Да, она съехала. Мы, конечно, не могли...

– Сказала ли она, куда переехала?

– Она просто расплатилась и уехала. Совершенно неожиданно. Адреса не оставила.

– С Митчеллом?

– Извините, мистер Марлоу, но я никого с ней не видела.

– Но что-то вы должны были заметить. На чем она уехала?

– На такси. К сожалению...

– Хорошо. Спасибо.

Я вернулся в свой номер, где толстяк удобно расселся в кресле, закинув ногу на ногу.

– Спасибо, что заскочили, – сказал я. – Чем могу быть полезен?

– Вы могли бы сказать, где Ларри Митчелл.

– Ларри Митчелл? – Я призадумался. – Я с ним знаком?

Он открыл бумажник и вытащил визитную карточку. Неуклюже приподнялся и протянул ее мне. На ней было написано: "Гобл и Грин. Детективы.

Пруденс-стрит, 310, Канзас-Сити, штат Миссури".

– Наверное, интересная у вас работа, мистер Гобл.

– Не шути со мной, фрайер. Меня легко рассердить.

– Отлично. Посмотрим, как вы сердитесь. Что вы тогда делаете: грызете свой сивый ус?

– У меня нет усов, болван.

– А вы отрастите. Я подожду.

На этот раз он гораздо живее вскочил на ноги. Внезапно в его руке появился пистолет.

– Тебя никогда не отделывали рукояткой, болван?

– Отчаливай. Ты на меня тоску наводишь. Тупицы всегда нагоняют на меня тоску.

Его рука дрогнула, и лицо покраснело. Затем он сунул пистолет обратно в кобуру и заковылял к дверям.

– Наши дорожки еще пересекутся, – рявкнул он через плечо.

Я оставил последнее слово за ним. Не стоило ему даже отвечать.

Потом я зашел в контору.

– Что ж, ничего не получилось, – сказал я. – Не знаете ли вы, часом, таксиста, заехавшего за ней?

– Джо Хармс, – незамедлительно сказала девушка. – Вы точно найдете его на стоянке на Гранд-стрит. Или позвоните к ним в контору. Хороший парень. Он когда-то приударял за мной.

– И промахнулся на милю, – ухмыльнулся портье.

– Ну уж, прямо. Тебя-то тут еще не было.

– Ну да, – вздохнул он. – Работаешь по двадцать часов в сутки, пытаешься сколотить на дом. А пока сколотишь, пятнадцать других парней уже облапают твою девушку.

– Только не эту, – сказал я. – Она вас просто дразнит. А сама сияет, стоит ей только глянуть на вас.

Я вышел, а они все улыбались друг другу.

Как в большинстве маленьких городков, в Эсмеральде была одна главная улица, от которой спокойно растекались, примерно на квартал, в обе стороны магазины и конторы, а затем плавно переходили в жилые кварталы. Но в отличие от большинства маленьких городков Калифорнии тут не было ни фасонистых фасадов напоказ, ни облупленных досок объявлений, ни киосков с гамбургерами и сосисками, ни табачных ларьков или бильярдных, перед которыми ошиваются местные хулиганы.

Магазины на Гранд-стрит были либо старинными и узкими, либо вполне современными, с фасадами из стекла, хрома и неона. Не все в Эсмеральде преуспевали, не все были счастливы, не каждый водил «кадиллак» или «ягуар», но городок, видимо, процветал, и лавки, продававшие предметы роскоши, были такими же аккуратными и богатыми, как в Беверли-Хиллз, но без показухи. И еще одно маленькое различие: в Эсмеральде старина была чистой, а иногда – даже изысканной. В прочих маленьких городках старина была просто старьем.