Читать книгу "Опасность желания - Элизабет Эссекс"

Она не была настороже и теперь за это поплатилась. Ей еще здорово повезет, если с такой рукой она сумеет стащить хотя бы пирог.

Треднидл-стрит располагалась в самом центре старого города. Здесь находилась брокерская фирма «Леви энд Леви» — ростовщиков и посредников в самых разных делах. Меггс всегда гордилась тем, что в отличие от других воришек и попрошаек умела сложить два и два, хотя иногда у нее при этом все же получалось пять.

Она рано поняла преимущество бережливости и всячески экономила с самого начала карьеры воровки-карманницы. Она припрятывала то однопенсовик, то шестипенсовик из того, что приносила старухе Нэн, до тех пор, пока не скопила пять фунтов, которые спрятала под стелькой своих изношенных, уже давно ставших слишком маленькими для нее ботинок. Тогда она уговорила мистера Майкла Леви — младшего из партнеров — завести для нее счет.

Меггс была не только экономна, но еще прилежна и старательна. С годами она совершенствовала свое мастерство, и через восемь месяцев после того, как старуха Нэн протянула ноги, она и Тимми ежедневно избавляли недостойных джентльменов от тридцати двух шиллингов, то есть не меньше, чем от одиннадцати фунтов четырех шиллингов в неделю.

Конечно, одни дни были лучше, другие хуже, но, стараясь ежедневно достигать своей цели, Меггс и Тимми уже накопили примерно четыреста фунтов, триста из которых были вложены в надежный фонд «сто на сто».

Оставалось уже не очень много. Меггс решила, что им необходима сумма в пятьсот фунтов, чтобы уехать из Лондона. Она очень хотела вернуться к жизни, к которой стремилась всей душой, но о которой уже почти забыла.

Сегодня она изрядно пополнила копилку, но до пятисот фунтов все еще было далеко. Оберегая горящую огнем руку, она спешила в Чипсайд. И думала. Вообще-то добытая сегодня сумма была больше. Ведь у нее есть часы толстого пузана. И еще часы франта с пронзительными глазами.

Именно поэтому она отослала Тимми. О вторых часах она ему не сказала, равно как и о том, откуда у нее появились деньги. Она не хотела, чтобы мальчишка знал об их встрече на узкой улочке.

И об искушении, которое тот человек заставил ее испытать.

«Укради для меня», — сказал он тогда.

Правильно. Разве она не слышала ничего подобного раньше? Слышала, конечно. Но никогда это предложение не произносилось голосом, состоящим из виски и лунного света, голосом, который успокаивал, даже заманивая в свои сети.

Сначала он показался ей деревенским увальнем, но первое впечатление оказалось обманчивым. Когда он бросился за ней, то был уже больше похож на палача с петлей в руке. Он был проворен и на удивление ловок, даже несмотря на хромоту. Ей пришлось испытать на нем все свои лучшие уловки. Не хотелось даже думать, что могло произойти, если бы он не был хромым. Или хотя бы имел трость. Подобные люди умеют обращаться с оружием. Они всегда суровы и тверды, как будто ничего не боятся.

Но в нем не было подлости, не было похоже, что он испытывает удовольствие, причиняя другим боль. Он не пытался ударить ее — да что там, он вообще не дотронулся до нее. Конечно, Меггс не дала ему этой возможности, но что-то ей подсказывало, что мужчина не сделал бы ничего плохого, даже если бы такая возможность у него была.

К тому же от него не пахло ни джином, ни элем. Вообще ничем.

Меггс напрягла память. У нее всегда было очень хорошее обоняние, и она отлично различала запахи, привязывая, если можно так сказать, их к месту: пахнет лавандой — это на углу стоит прилавок, где ею торгуют; пахнет кофе — через дорогу маленькая кофейня; ощущается резкий запах конского навоза — значит, смотри под ноги. Но сегодня утром она не чувствовала ничего, кроме слабого запаха угля в морозном воздухе, к которому примешивалась едкая вонь мочи на аллее. А от мужчины не пахло ничем.

Разве такое бывает?

Она никогда не встречала человека, от которого не пахло ни беконом, ни бренди, ни потрохами, ни джином. От половины населения Сент-Джайлса исходила такая вонь, словно они ни разу в жизни не заходили в ванную, но этот мужчина, должно быть, моется регулярно. Боже, как это, должно быть, приятно — мыться каждый день.

Споткнувшись, Меггс остановилась как вкопанная, увидев прямо перед собой его, человека, с которым впервые встретилась этим утром, — он поднимался из горячей ванны, над которой клубился парок, мокрый, с блестящей от влаги кожей и пронзительными светлыми глазами. Черт бы ее побрал! Она никогда прежде не думала о подобном мужчине и тем более не представляла его голым, как в день сотворения мира.

Может, он — сам дьявол, спустившийся с небес, чтобы подвергнуть ее искушению?

Она протолкнула его часы поглубже в карман. Они были намного тяжелее, чем часы жирного пузана, — в них явно больше золота. Зайдя в подворотню на Полтри-лейн, она достала их. Золото казалось теплым и очень гладким. Меггс повертела часы в руке, внимательно их рассматривая, словно пытаясь найти какие-нибудь признаки характера их владельца. Но они ничего ей не поведали и даже не намекнули, что ему было от нее нужно. И почему такому человеку нужно, чтобы она что-то украла?..

На циферблате было написано красивым шрифтом: «Тос. Эрншоу, Лондон». Меггс напрягла память, в которой всегда присутствовали карты и каталоги. Эрншоу — это где-то на Хай-Холборн. То есть в противоположном направлении. А она идет на север — на Треднидл-стрит. А после этого она собиралась зайти к тряпичнице. Покосившись на свою руку, она приняла решение. Похоже, она выдохлась и работать не может. Поэтому не будет никакого вреда, если она узнает больше о светлоглазом незнакомце и его сотне фунтов. Причем именно сейчас, пока она еще не лишилась смелости… и руки.

Выйдя от Леви, где мистер Леви-младший долго сокрушался, глядя на ее руку, но, к счастью, не задавал вопросов, Меггс направилась к тряпичнице Руби на Блэк-Суон-элли.

Меггс очень любила торговцев тряпками. Для нее лавка Руби была огромной гардеробной в театре ее воображения. Она была постоянным покупателем не менее четырех подобных заведений и редко тратила больше пяти шиллингов на одежду. В отличие от многих карманников, которые день заднем выходили «на работу», не думая о своей внешности, Меггс тщательно продумывала характер каждого персонажа, которого намеревалась сыграть. Слишком уж часто ей приходилось видеть, как воришку ловили лишь потому, что кто-то запомнил его внешность.

— Это он! Я узнала этого парня в красной шапочке! — неожиданно вопила какая-нибудь склочница, и с «Красной Шапочкой» все было кончено.

Меггс меняла внешность так же часто, как районы, в которых работала. Ведь если ее не узнают, значит, не смогут и остановить. Утром она была швеей, вечером станет благородной леди, оказавшейся в тяжелом положении. Бедной родственницей. Компаньонкой. Одежда стоила ей нескольких лишних шиллингов, но никак нельзя было обойтись без шляпки и шали хорошего качества, лишь немного поношенных и вышедших из моды. Это придаст ей вид аристократичной бедности. Ну и, конечно, нужны темно-серые перчатки, чтобы прикрыть руку.