Читать книгу "Дети Империи - Олег Измеров"

Машины по Куйбышева, однако, проезжали нечасто, и среди них не было тяжелых грузовиков; Виктор догадался, что грузовое движение здесь запрещено. Он заметил синевато-зеленый «Опель-Капитан» с овальной газовской заводской маркой и шашечками на дверцах, пару машин – одна ярко-синяя, другая двухцветная, бежевый верх и коричневый низ, – которые спереди напоминали «Победу», а сзади – «Волгу» (Виктор успел разглядеть на заднем крыле надпись «Старт»), потом попался еще один «фольксваген». И еще проехала одна очень странная, двухместная, маленькая, как инвалидка, но напоминающая вытянутую летающую тарелку. Над сиденьями у нее был прозрачный колпак из слегка пожелтевшего плексигласа, похожий на самолетный фонарь. Судя по тарахтенью, движок у малютки стоял от мотоцикла.

«Это, верно, у них вместо «запорожца», – решил Виктор и тут же вспомнил, что «в его годы» горбатый «запорожец» еще не должны были начать выпускать. Эта же мыльница была явно постарше.

Он поймал себя на том, что его охватило чувство эйфории, смешанное с растерянностью. Можно идти куда угодно, но непонятно куда. Неподалеку было здание отдела кадров БМЗ, самого крупного завода области; но опять же что там делать без паспорта? К кому обратиться?

На завод, где Виктор когда-то работал, идти вообще бессмысленно – он только еще должен быть возведен в этом году. Стальзавод? Автозавод? То же самое. А может, на силикатный? Особо контингентом он не избалован, работали там химики и студенты на практике, может, как-то и можно договориться. Опять же «Стройдеталь», может быть. Ну и дальше стройки разные по всему городу пошли. Хотя кто их знает, может, тут такой жесткий режим…

И тут Виктор вспомнил, что совсем неподалеку, в паре кварталов – БИТМ, институт, где он учился и который оставил в его жизни самые приятные воспоминания. Ему вдруг непреодолимо захотелось повидать знакомые места, посмотреть, как это было «до того», может быть, иначе, но все-таки, наверное, что-то сохранилось в старом корпусе, может, окно, на котором они в тот самый вечер сидели с Тамарой во время консультации во вторую смену; как давно это было, как же давно… «Да и вообще надо просто туда сходить, – думал Виктор, – не так важно, что там меня никто не знает, зато я знаю, я помню тех, кто должен быть. Камаев, Виткевич – да, тот самый, который был осужден вместе с Солженицыным, – Ольшевский… то, что я их видел, учился у них, сдавал, может быть, как-то поможет. Обязательно надо попробовать с ними поговорить».

Глава 7

Самоучка-механик

Он хотел тут же рвануть через подъезд к арке и проезжую часть Куйбышева на другую сторону, но заметил, что публика аккуратно доходит до перекрестков. «Хм, наверное, тут милиция штрафует за переход в неположенном, как когда-то в Ленинграде. И за окурки тоже…» Действительно, валявшихся на заснеженном тротуаре окурков и мусора он не увидел, по всей улице аккуратно стояли урны и садовые скамеечки. Правда, снег со скамеечек был сметен не везде, но должен же быть в прошлом какой-то недостаток!

Вот знакомый угол, где был магазин «Ткани». Не всегда – когда-то в далеком детстве проезжал и видел, кажется, музыкальные инструменты. А сейчас что? «Детский мир». Вот он где, родимый. Ну что ж, самое для него место.

Бывшая XXII Съезда – Виктор не сомневался, что она здесь бывшая, – встретила его гулом грузовиков; вот где, значит, их направили-то до Литейной. А окружной-то нет, и все через город идет, значит, здесь. Аккуратные ряды высаженных деревьев возле тех же стройных панельных пятиэтажек с эркерами, деревянные оградки палисадников. Сразу строят и озеленяют, значит, не то что эти наши уроды, что сводят в городе парки и рощи и на их место ставят убоищные коробки супермаркетов… Ага, вот и табличка: улица Джугашвили. Ну что ж, все логично: улица XXII Съезда была до переименования улицей Сталина. Еще в девяностом году местные демократы на этом прокололись: приняли как-то на «экологическом митинге» резолюцию вернуть этой улице старое название, а как узнали, как она раньше называлась, вопрос тут же и отпал.

Значит, после объединения Брянска и Бежицы главный проспект в Брянске не Ленина, а Сталина, и здесь не улицу Ленина переименовали в Ульянова, а Сталина – в Джугашвили. Теперь главное – во всем этом не запутаться.

А грузовиков, однако, тут хватает. Тяжелые, трехосные, похожие на ЗИС-150, – видать, они и есть самосвалы, они же легкие газики, как тот, что он с утра видел, полуторки и трехтонки, реже – старые ГАЗ и ЗИС, угловатые, вызывающие ностальгию, они казались вытащенными из какого-то музея. А вот ярославский, тяжелый, панелевоз… Виктор улучил момент и проскочил на другую сторону дороги.

БИТМ предстал перед ним в несколько неожиданном виде: вдоль улицы… как его… Джугашвили к «красной казарме» (так когда-то называли в народе отданное под институт бывшее здание гимназии, оно же старый корпус) было прибавлено до конца квартала длинное двухэтажное строение, похожее на цех, с высоким первым этажом и большими арочными окнами. По всей видимости, это был лабораторный корпус для нескольких кафедр. За углом, где когда-то находился плац военной кафедры, а потом появился самый новейший корпус, учебно-административный, высился кран, – и в этой реальности на этом месте что-то строили, но лет на сорок раньше. Со стороны Институтской – в этой реальности она так и осталась Ворошилова – корпус был тоже продлен до угла пристройкой. Таким образом, старый корпус должен был полностью охватить квартал. С другой стороны Ворошилова-Институтской появился пятиэтажный дом преподавателей и такой же высоты общежитие.

Виктор поднялся по знакомой лестнице входа на Институтской, то есть теперь уже или, вернее, еще Ворошилова, вошел в знакомые двери… Внутри тоже почти ничего не изменилось, вот только вахтерша внутри шестигранного барьера была явно вохровского вида, в синей форменной беретке, и на боку ее торчала кобура нагана.

«О как! Да институт прямо как военный объект охраняют».

– Пропуск покажите, гражданин! – потребовала вахтерша прямо с порога. Видимо, на непривычных людей у нее был глаз наметан.

– Да я на кафедру локомотивостроения. К заведующему, профессору Камаеву.

– Не знаем такого!

– Ну как же… Камаев же на кафедре работает?

– Нет такого на кафедре, и вообще с такой фамилией в институте нет. Хотите пройти – предъявите пропуск.

– Так, а Ульяницкий, Никольский, Кириллов? – Виктор перебирал по памяти легендарных отцов-основателей… «А вдруг их всех посадили? Как врагов народа или типа того? Вот влип…»

– Нет, никогда тут они не работали.

– А к кому тогда я могу обратиться на кафедре локомотивостроения? – Виктор интуитивно понял, что тут надо проявить нахальство.

«Эврика! Я – изобретатель-самоучка, хочу посоветоваться с преподавателями насчет изобретения. А что же я изобрел такого, что можно придумать в пятьдесят восьмом году? А много чего, например, тяговый привод, как на Коломзаводе, или… или вообще у Бомбардье. Утрем нос загранице. Да, а пока добирался – паспорт посеял. Буду рассеянный изобретатель».