Читать книгу "Армагеддон – завтра - Александр Тюрин"

Сева стал концентрироваться всего на одном эпизоде — уходе в серебристую дымку, когда его давили автомобилем. Порой ему казалось, что он и сейчас может окунуться в нее. Через неделю тренировок ему как будто удавалось почувствовать некий поток. Его словно тянуло вперед, потом вниз, и уже проглядывалась багровая воронка — в нее можно было упасть и не вернуться. С каждой тренировкой он приближался к ней все ближе. Завтра должно было получиться…

Километрах в трех от Дома инвалидов стоял монастырь. Прослышав о тяготах пребывания в сем мире сирых и убогих, тамошняя игумения стала назначать послушания для монахинь — помогать, как и встарь, несчастным.

И в тот день, когда Сева собрался добраться до багровой воронки, в палату вошла монахиня. Это была женщина непонятного возраста и почти бестелесная, отчего глаза ее выглядели большими, как фонарики. Что самое любопытное — в руке у нее был посох.

— Ну, заблудшие души, выходи строиться по одному… Так, ты отдыхай, — она вытерла олигофрену слюни, — ты, дедушка, лежи не стесняйся, Бог с тобой, — она побежала и вынесла за стариком судно.

— Так, а ты на что жалуешься? — инокиня остановилась около кровати Севы.

— Уже не на что, матушка…

— Ефросинья.

— Разве что надоело мне тут, матушка Ефросинья… простительно ли желать, чтобы этому наступил конец?

— Надо искать не конец, а выход — а его можно найти, с Божьей помощью, даже в самой казалось бы безвыходной ситуации. Хочешь я тебе почитаю? — она взбила подушку лежачему больному и открыла окно проветриться; старичок неожиданно проявил высокую сознательность, не стал выступать.

— Душеспасительное?

— Непременно.

— Вы считаете, что я получил то, что заслуживал?

— Я думаю, что ты стал таким, чтобы душа твоя сделалась сильнее.

И монахиня, достав из сумы книгу, принялась читать, конечно же, в выдержках. Это был труд святого Григория Паламы о «божественных энергиях».

— Значит, благодаря неприятностям, душа может стать такой сильной, что «обожит» и тело, даст ему новые свойства?

— Палама знает, что пишет. Ладно, я пойду, мне еще несколько палат обойти.

— Благословите, матушка. Так ведь, кажется, говорят.

— Только матушка игумения может благословлять. А я тебя перекрещу, раб Божий.

— Спасибо. Посох, пожалуйста, не забудьте.

Когда она ушла, ему было легко, будто легкий вечерний ветерок поднимал его над кроватью. А потом он заснул и летал над сиреневым садом, где бродили неведомые, но мирные звери с прозрачными глазами. И лишь где-то в глубине сотрясали землю голодные бесы.

А в это время на другом краю города приземлился геликоптер. Вскоре над Шалшыком стало курсировать и два дрона с функциями протоинтеллекта.

Из приземлившейся машины вышло шесть человек. Юмэн, его жена Джэд, Мэнсон, техник из «Сирла» и двое бойцов из силовых подразделений «Пиллума». Эти трое стали выгружать ящики с оборудованием в подкативший «Паджеро». Затем подъехал еще один джип.

По окончанию перегрузки вертолет взмыл и словно исчез в палящих лучах солнца, а джипы двинулись по дороге. Но, когда они выезжали с грунтовки на асфальтированную трассу, им перегородили путь пара внедорожников «Ландкрузер», откуда вышло семь представителей клана Темирхановых, числившихся в ЧОПе «Раис».

Из переднего «Паджеро» оперативно выскочил водитель, направился к темирхановцам.

— Я — Рахимов, вы меня знаете.

— Ну и что. Кто там, в машинах? — спросил главный из темирхановцев, именуемый Бабак.

— Туристы.

— Что-то барахла у «туристов» многовато.

— Это ж у них для работы.

— Какой еще работы? Говорил «туристы», забыл что ли, ослиная голова. Для работы надо было заранее с нами согласовывать. Пусть выходят по-быстрому и манатки свои выносят. А там видно будет. Заранее скажу, что Камал их оштрафует.

Водитель вернулся к джипу. Задние дверцы его распахнулись и оттуда вышло двое: Юмэн в костюме-тройке и Джэд в комбинезоне из метамерных материалов, поспешно сдвинулись в сторонку.

— У меня уже зудит, — оценил «телку» Бабак.

Остальные темирхановцы разом осклабились.

— И мы за эти буфера подержались бы…

— Эй, Рахимов, — крикнул Бабак, — скажи, чтобы остальные пошевеливались, а то уже скучно.

Тут над головами у темирхановцев что-то хлопнуло и все вокруг них мгновенно заволокло бурым дымом, который лез в глаза в легкие, вызывая неудержимые слезы и кашель.

Это боец из «Пиллума», оставшийся в заднем джипе, отстрелил через верхний люк аэрозольный заряд. Темирхановцев он видел во всех видах, обведенных контурами целеуказателя. Дрон передавал изображение на линзопроекторы, которые проецировали его на сетчатку глаз у бойца.

Другой боец из «Пиллума» поднял ствол и плачущие темирхановцы услышали второй щелчок. Из раскрывшегося над их головам миниконтейнера вылетела и развернулась сеть. Сверхпрочные нити из углеродных нанотрубок опустились на них и начали стягиваться, превращая темирхановцев в сплошной кокон, из которого доносились быстро слабеющие крики.

— Прямо скульптурная группа, Лаокоон с сыновьями, удушаемый змеями, — хмыкнул культурно подкованный Леня — не зря мама таскала его по музеям и школам искусств.

Впрочем, один из темирхановцев, Бабак, успел отбиться от общего стада и сейчас удирал по трассе, сверкая протекторами.

Неожиданно прямо перед собой он увидел женщину, ту самую, что первой вышла из джипа.

— Что у тебя там зудит?

Бабак рванул в другую сторону — но несколько секунд бега и она опять перед ним.

— Уйди, сука, — он потянул из-за ремня пистолет.

Не успел. Она оказалась позади, а пуля, выпущенная из маленького дамского пистолета, вошла ему в затылок.

Едва ли через полчаса после происшедшего на окраине города, старший Темирханов, Камал, заканчивал рабочий день в городской администрации. Обычно он сидел в кабинете допоздна, но последние пару часов играл в шишбеш с охранником или, уединившись с секретаршей — пухлой белобрысой Светой — «кушал дыни», как он выражался.

Но сегодня ему не хотелось ни играть, ни кушать Светины дыни. Возможно, он уже ощутил присутствие непрошенных гостей в своем городе. Потом позвонили из полиции — найдены трупы, смерть наступила от удушения как будто леской, все жертвы из ЧОПа «Раис». Бабак, двоюрдный брат мэра, обнаружен чуть поодаль от дороги, с пулей в черепе. И конечно же, «не волнуйтесь, Камал Нишанович, преступников найдем.» Это не взбодрило старшего Темирханова. Видать пожаловали сюда не простые «отморозки», раз не побоялись так нагло себя вести в его городе.

А тем временем по улице Бату-хана, бывшей Гагарина, по направлению к зданию городской администрации шёл человек. Впрочем, «шел» — это слишком слабо сказано. Отрываясь от поверхности мира, он проползал длинным извилистым телом сквозь Преднастоящее, где люди казались все лишь кустами кровеносных сосудов на стенках воронки.