Читать книгу "Город живых - Денис Игоревич Григорюк"

Дверь кабинета раскрылась. Яркий свет. Удар в ещё не до конца проснувшиеся глаза.

– Здравствуйте. Мне Дима сказал, что у вас есть что-то для меня.

– Да, здорова. Заходи. Посмотри, что я купил всего за 1000 гривен.

На его столе лежал фотоаппарат. Игорь так восторженно рассказывал об этой камере, но я все прослушал, потому что, во-первых, ничего не понимал в камерах, а во-вторых, мне было буквально все равно. Вдохновение уже куда-то улетучилось. Та атмосфера удрученности, которая меня погрузила в писательский транс, исчезла. Апатия. Мне было неинтересно слушать о каком-то фотоаппарате. Плевать я хотел на поездку куда-то и интервью.

С абсолютным безразличием я сидел в своем кресле. Ещё полчаса наш фотограф промывал мне мозг на предмет фотоискусства. «Возьмешь эту камеру с собой на интервью. Запишешь годный ролик, а мы выложим у нас в группе», – сказал мне Игорь перед моим уходом из кабинета.

Я монотонно просматривал новости. Ничего не происходило. Всю вторую половину декабря был мандраж перед предстоящими боями. Они должны были начаться то во второй половине декабря, то под Новый год, то на Рождество. Но ничего не происходило. Ежедневно мы слышали гром фронта, но он оставался где-то далеко. Периодически наблюдали фото и видео с передовой, но активные боевые действия так и не начинались.

– Давай, собирайся. Сейчас за нами заедут. Камеру приготовил? – все с тем же энтузиазмом спросил Дима.

– Да, вот она лежит. Флешка свободна. Игорь мне все показал. Я готов.

– Тогда сейчас поедем. Хоть с братанами повидаюсь. С начала войны не виделись. Они на фронте постоянно. Я же тоже хотел воевать. Да семья не отпустила. Обабились мы. Потом дочка родилась. Одно время в Запорожье были. Потом я их сюда забрал. Если бы не семья, так бы вместе со страйкбольными друзьями сейчас на фронте воевал.

Он предвкушал встречу со своими старыми знакомыми. Страсть к войне в Диме проявлялась буквально во всем. Каждый его рассказ сопровождался военными терминами, названиями непонятных военных фирм, носил он камуфляж, который был у него ещё с довоенных времен. Он был фанатиком. Ему доставляло удовольствие все происходящее. Казалось, он не боялся ничего. В каком-то смысле он был готов. Ещё до войны они с товарищами по военной болезни устраивали рейды, реконструкции, ролевые игры с реальной военной техникой и прочее. Занятие страйкболом отвлекало от житейских забот. Быт, семья, работа – все оставалось где-то далеко, когда группа из четырех человек пытается штурмовать здание, занятое противником. Самое прекрасное, что в этом было – все оставались живыми. На войне – все иначе.

– Восьмой приехал. Давай. Едем.

Я быстро накинул на себя куртку. Взял сумку с камерой и зашел в лифт. У входа в здание редакции нас ждал высокий, под два метра ростом, мужчина. Он был полностью одет в черное. Черные берцы на высокой подошве, чтоб осколки, гвозди и прочий мусор не могли пробить ногу бойцу. Черная военная форма и белоснежная улыбка.

– Здорово, Кира.

«Кира» – это позывной. На войне никто не называет друг друга по именам. Я долго не мог к этому привыкнуть, потому что с детства не любил всякие клички. Наверно, поэтому за всю свою жизнь у меня не было ни одной. На войне клички превращаются в позывные. Со страйкбольных времен Дима получил позывной «Кира» из-за любви к аниме. В известном аниме «кира» значило убийца. Должно быть, мой начальник мог стать неплохим солдатом, если его называли убийцей.

– Привет, Восьмой. Ну как дела? Где сейчас?

Они долго разговаривали. Лишь малую долю их разговора я мог разобрать. Все чаще это были непонятные мне термины. Ситуации, о которых я ни сном, ни духом.

Мы катили по мрачному Донецку. Ничего не происходило. Туман. Слякоть. Брызги. Серость. Настроение было просто отвратительным. Попытался абстрагироваться. И вдруг очередная вспышка. Обстрел воспоминаниями.

* * *

Яркая вспышка света. Пронзительный свист. Мина-воспоминание врезалась в мое подсознание. Острое, как лезвие бритвы, оно пронзило меня. Недавно затянувшаяся рана вновь пустила сок. Бордово-красные воспоминания потекли по стенкам черепной коробки изнутри.

Я сидел за столом во дворе. Передо мной дисплей моей электронной книги. На нем черные буквы на белом экране:

Война – это мир.

Свобода – это рабство.

Незнание – сила.

Я только начал читать знаменитый роман Джорджа Оруэлла «1984». С первых страниц книги меня охватило чувство… Чувство, будто где-то я это уже видел. Дежавю. Где-то я это уже читал, или смотрел, или что-то ещё. Я испытывал эти эмоции ранее. Подобное уже происходило. Где же? Где?

Потом я понял. Я не читал об этом. Не видел фильм. Я это проживал. На моих глазах на Украине родился Большой Брат. Я видел собственными глазами, как некогда моя Родина превращалась в тоталитарное государство, где балом правит сатана с человеческим лицом. Я не мог поверить, что такое может происходить на самом деле, но антиутопическая книга была больше всех похожа на реальность, чем все остальные книги, что я прочел ранее. Так же, как в книге Оруэлла, кто-то пытался переписать историю, подтасовать факты под правительскую позицию. Людям говорили, что они не русские, что они лучше. Они украинцы. Высшая каста. Они вырыли Черное море. Они свободные и независимые. Знаменитые люди были украинцами, а русские – быдло. Победу во Второй мировой войне одержали США, а не Советский Союз. Людям врали. Самое обидное, что они в это верили. Я не мог поверить своим глазами. Так же, как в книге, люди верили вранью. Ещё вчера они знали правду, а сегодня они верили в ложь.

С каждой прочитанной страницей становилось ещё хуже. Депрессия. Беспощадная. Удушающая. Она брала меня за горло. Будто бы в тисках. С каждым новым словом дышать становилось тяжелее. Смертельная хватка. Холодные ладони сжали моё горло и не желали отпускать, всё сильнее и сильнее сжимая посиневшую шею. Ситуация на Украине была предсказана Оруэллом ещё в середине прошлого века. Казалось, что украинские политики следуют инструкции, но автор пытался нас предупредить, остановить от совершения ужасающей ошибки, но мы её совершили. В 2014-м началась гражданская война на Донбассе.

Моя футболка стала мокрой. Пот бежал по моему телу. Он был холодным. Будто кусочки льда скатывались по моей спине. Я все ещё был в трансе. Предложение за предложением я читал, жадно поглощая их. Не мог остановиться. Головой я был полностью в книге. Физически – во дворе своего дома. Пока я читал предсказания, сделанные Оруэллом, рядом сидела молодая семья. Во дворе кроме нас никого