Читать книгу "Новый мировой беспорядок и индийский императив - Shashi Tharoor"

ООН должным образом, и стремящихся к созданию более равноправного и справедливого мирового экономического и торгового порядка, ориентированного на развитие.

К началу XXI века, когда экономическая мощь перешла к Индии и Китаю, их недовольство стало более острым и явным и, конечно, более громким. Этот резкий сдвиг, пожалуй, наиболее точно отразил экономист Goldman Sachs Джим О'Нил, который прямо заявил, что размеры этих развивающихся экономик вызывают серьезные вопросы       относительно их недостаточной       представленности в глобальном управлении. Роберт Зеллик, бывший президент Всемирного банка, высказался почти пророчески, заявив: «Если 1989 год ознаменовал конец "второго мира" с гибелью коммунизма, то 2009 год - конец того, что называлось "третьим миром». Мы сейчас находимся в новой, быстро развивающейся многополярной мировой экономике, в которой одни развивающиеся страны становятся экономическими державами, другие - дополнительными полюсами роста, а третьи - борются за реализацию своего потенциала в рамках этой новой системы".

Сегодня государства остро осознают эту реальность и стремятся создать новые форумы для управления миром. Появляются новые группировки и клубы, такие как G20, БРИКС, ИБСА, ШОС и другие, которые стремятся переписать правила глобального управления. Крупные развивающиеся державы больше не хотят мириться с отсутствием своего представительства.

Эти державы все чаще используют свой вес в международных институтах, чтобы изменить баланс сил в этих устоявшихся многосторонних структурах. Во время Дохийского раунда торговых переговоров в 2001 г. развивающиеся страны затормозили торговые переговоры, поскольку посчитали, что давление со стороны промышленно развитых западных стран, требующих либерализации их рынков в области сельского хозяйства, услуг и патентов, поставит под угрозу их собственные траектории развития. Аналогичным образом Китай, ставший самой мощной ревизионистской силой в мире, занялся созданием новых институтов, таких как ШОС и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (AIIB), в качестве альтернативы Всемирному банку и другим многосторонним институтам, возглавляемым Западом. Индия вместе с Китаем создала Новый банк развития БРИКС (NDB). Последовательные экономические кризисы, начиная с Азиатского финансового кризиса 1998 года, вызвали ответную реакцию против глобальных экономических институтов, таких как МВФ, и против таких государств, как Америка и Великобритания, которые рассматривались в азиатском регионе как главные виновники кризисов и последующей политики жесткой экономии, разрушившей их экономики.

Так называемые Бреттон-Вудские институты - Всемирный банк и МВФ, созданные в одноименном городке в Нью-Хэмпшире союзными державами по итогам Второй мировой войны в 1944 г., - долгое время опирались на уютное соглашение в рамках западного мира, согласно которому первый всегда возглавлялся американцем, а второй - западноевропейцем. С тех пор все двенадцать директоров-распорядителей МВФ были европейцами (пять - из Франции, два - из Швеции, по одному - из Бельгии, Германии, Нидерландов, Испании и совсем недавно - из Болгарии). Все одиннадцать президентов Всемирного банка, разумеется, были американцами.

Продолжающееся доминирование Америки вполне может отражать ее статус настоящей экономической сверхдержавы, но европейское доминирование - это отражение договоренностей, которые уже давно вызывают сомнения. Дело в том, что европейцы доминируют в Исполнительном совете МВФ - органе, отвечающем за повседневное управление организацией. Несмотря на то, что в пересчете по паритету покупательной способности (ППС) на долю стран-членов Евросоюза приходится лишь 20% мирового ВВП, в совокупности они имеют 31% голосов в Совете МВФ, а на практике - до 36% голосов (поскольку директоров всего двадцать четыре, малые страны передают свои права голоса большим - так, Италия отдает голоса Греции, Албании, Тимор-Лесте и Мальте, а Нидерланды голосуют от имени группы, в которую входят Израиль, Армения и Украина). Эта доля в 36% голосов дает странам ЕС неоправданное преимущество в гонке за 50,1%, необходимых для избрания главы МВФ.

Ирония заключается в том, что Европа является заемщиком МВФ. Вместо того чтобы неплатежеспособность европейских стран, таких как Греция, Испания или Ирландия, привела к снижению веса голосов ЕС в Совете директоров, проблемы Европы были цинично использованы для обоснования назначения в 2011 году Кристин Лагард из Франции на должность директора-распорядителя. Преемница Лагард, болгарка Кристалина Георгиева, стала руководителем ЕС и был назначен, несмотря на то, что имелись рекомендации из Азии и других стран. Однако именно из-за финансовых проблем Европы, утверждают европейцы, для их эффективного решения необходимо, чтобы МВФ возглавил европеец. (Вольфганг Мюнхау в газете Financial Times объяснил, что боссу МВФ "придется сталкиваться головами на встречах министров финансов европейских стран и эффективно общаться с некоторыми, как известно, непростыми главами правительств и государств"). Странно, что этот же аргумент не использовался, когда "азиатским гриппом" занимался европейский директор МВФ Мишель Камдессю, который явно не был знаком с нравами континента. Если бы экономические проблемы Азии в конце 1990-х годов заставили Нью-Дели потребовать назначения главы МВФ из Азии, нас бы просто подняли на смех. Аббревиатура МВФ, как говорили стыдливые жители стран третьего мира, означает "несостоятельные должны опускаться". С европейцем во главе, возможно, придется изменить эту аббревиатуру на "Несостоятельные могут процветать".

Когда Лагард была назначена новым руководителем организации, которую якобы контролируют 189 стран-членов, ее назначение стало дискриминацией в отношении 90% населения Земли. Как проницательно писал венесуэльский комментатор Мойсес Наим еще до принятия этого решения: «В своей повседневной работе МВФ требует, чтобы правительства, обращающиеся к нему за финансовой помощью, в обмен на его помощь принимали рыночные принципы эффективности, прозрачности и меритократии. Однако эта же организация выбирает своего руководителя в рамках процесса, полностью противоречащего этим ценностям».

Еще одним важным событием стал финансовый кризис 2008 г., который вызвал более активные требования к представительству в этих институтах со стороны развивающихся стран (считающих финансовую политику североатлантических стран основной причиной колебаний мировой экономики). Безусловно, недавний мировой финансовый кризис показал, что наблюдение за рисками со стороны международных институтов и механизмы раннего предупреждения необходимы всем странам. Иными словами, в контексте глобального управления важно, чтобы развивающиеся страны имели право голоса в контроле за глобальными финансовыми показателями всех государств, а не просто богатые следили за экономическими проступками бедных. МВФ остается, по словам представителя Индии Арвинд Субраманиам, бывший главный экономический советник, "важный многосторонний институт, который остается по сути неуниверсальным в своей легитимности, недостаточно мудрым и объективным, а также излишне политизированным». Доминирование горстки небольших индустриальных западных стран в международных финансовых институтах выглядит все более аномальным в мире, где экономический динамизм неудержимо смещается с Запада на Восток. Очевидно, что мы подошли к моменту, когда необходимо системно пересмотреть систему глобального управления на макроэкономической арене, чтобы все страны могли участвовать в ней соразмерно своим возможностям. Медленные темпы реформ, которые позволили бы этим странам получить больше голосов и квот в МВФ и Всемирном банке, неизбежно привели к поиску внешних вариантов, в частности новых многосторонних банков развития.

Так, на