Читать книгу "Небо над нами - Рацлава Зарецкая"

Хотя, надо признать, что без шуток, какие бы они ни были, таким как мы тяжко. Почти каждый день мы рискуем своими жизнями, чтобы поддерживать мир в разных странах. И почти каждый день может стать для нас последним, ведь за солдатом всегда следует его смерть, которая может настигнуть его в любом месте. Как правило, такие как мы погибают вдали от дома, и все, что от нас остается — это последнее письмо близким, что мы пишем заранее, военный жетон и награды.

Мы все в отряде понимаем, на что пошли. Знаем, что смерть ходит за нами попятам, и, разумеется, боимся ее, но этот страх за многие годы службы притупился настолько, что о нем часто забываешь. Особенно в критические моменты, когда бросаешься выручать товарища под град пуль, или, когда закрываешь собой детей в попытке благополучно вывести их из боевой зоны. Наша работа — защищать простых людей, которых больше никто не может защитить, потому что почти в каждом военном конфликте враждующим сторонам абсолютно плевать, что будет с мирным населением. Вот что делаем мы, миротворцы, — залог безопасности в любой точке мира. И когда у меня спрашивают знакомые на гражданке, как я согласился на все это, я просто отвечаю: «А кто, если не я?».

И тут уже мне не могут ответить: «Да многие». Потому что я занимаюсь тем, чем большинство не могут заниматься из-за непригодности или же боязни за свою жизнь. В такие элитные отряды, как наш, отбирают лучших из лучших, и состоят они всего из пяти-семи человек. Причем эти лучшие из лучших должны еще жертвовать своей личной жизнью и послушно выполнять любые приказы сверху. Так что, да, — кто, если не я?

Кроме меня есть еще немногие, кто думает так же — те же парни из моего отряда. И, пока есть такие ребята, мир может спать спокойно.

К вечеру мы управились с полем и, уставшие и мокрые, поплелись к внедорожнику, на котором приехали сюда. Достав из-под сиденья бутылку воды, я выпил половину, а остальное вылил на себя. Парни последовали моему примеру и вмиг уничтожили весь наш питьевой запас.

Загрузившись во внедорожник, мы, наконец, позволили себе расслабиться.

Макс завел двигатель, дернул рычаг передач, и машина тронулась, увозя нас от усеянного красными флажками поля. Сегодня победил Пашка, который нашел восемь мин, и, соответственно, я.

* * *

Добравшись до базы, которая располагалась в полуразрушенной деревне, мы разыграли в «Камень, ножницы, бумага» очередь в душ. На этот раз удача не улыбнулась нам с Пашкой — мы были последними. Взяв из холодильника по бутылке с водой и пачку печений, мы с ним устроились на пластиковых стульях у входа в двухэтажное здание, служившее нам домом в этой стране. Не знаю, что было здесь до войны, но теперь, после освобождения деревни от религиозных террористов, его превратили в казармы для солдат-миротворцев со всего мира — помимо нас в Бишар было отправлено еще несколько спецотрядов из разных стран.

Во время боевых действий, когда нас тут еще не было, жители покинули деревню, но теперь начали постепенно возвращаться и отстраивать заново свои дома. Хозяин здания, в котором мы расположились, пока не объявился, но, даже если он вскоре придет, мы все равно надолго здесь не задержимся. Линия фронта сдвинулась почти на сто километров, а значит, из штаба скоро придет приказ сменить дислокацию, и нас переведут ближе к фронту, но, разумеется, на передовую не отправят. Наша задача заключается в том, чтобы обеспечить безопасность уже освобожденных территорий. Иногда, правда, нас отправляют на различные вылазки, но они не влияют на военные действия, ведущиеся на территории, где мы пребываем. Ну, почти не влияют.

Сунув в рот сразу два печенья — проголодался так, что сводило живот, и ждать ужина уже не было мочи, — я достал из кармана телефон, включил его и с довольным хмыканьем отметил, что сеть появилась. Сразу же открыл сервис онлайн знакомств и… не обнаружил новых сообщений от девушки, о которой думал все эти дни без связи. Красавица не только не ответила на мое последнее сообщение, но и удалила свою анкету.

— Фот жаража! — воскликнул я с набитым ртом, плюясь крошками от печенья.

Пашка шарахнулся в сторону и загородил лицо ладонями, чтобы на него не попали остатки печенья.

— Кто зараза? — спросил он, поглядывая на меня через щель между пальцами.

— Девчонка, которую я хотел подцепить, — пояснил я, глядя на экран телефона так, будто она могла вот-вот написать мне.

— А-а, — понимающе протянул Пашка. — Сорвалась рыбка.

— Угу, — буркнул я, размышляя над тем, почему мне настолько обидно, что какая-то девчонка, с которой мы даже не виделись, кинула меня в сети.

А ведь она мне даже ничего не обещала. Не флиртовала, не намекала, что хочет знакомства. Так почему мне обидно? Неужели, она настолько запала мне в душу?..

Да бред! Невозможно влюбиться с первой переписки в сети!

Я убрал телефон в карман и потянулся к пачке с печеньем, но та уже была пуста.

— Прости, — произнес Пашка с робкой улыбкой. — Я проголодался.

— Я, блин, тоже!

Хотелось громко и злостно сказать этому молокососу все, что я о нем думаю, но я сдержался. Сделал глубокий вдох, медленно и шумно выдохнул, а затем за раз опустошил воду в бутылке.

Смяв пластик, я закинул его в мусорное ведро, стоящее у входной двери, и вошел внутрь. Кивнул проходящим мимо американцам, свернул направо, к душевым и, заколотив в дверь, крикнул:

— Хватит плескаться, вышвыривайтесь уже! Задолбали!

— Что, задница от грязи горит? — заржал по ту сторону двери Осокин. — Не терпеться помыть?

— Если быстро не выйдете, я вам всем устрою горящие задницы! — крикнул я в ответ.

— Эй, ты как со старшим по званию говоришь, лейтенант Антонов⁈ — басовито гаркнул Осокин и тут же снова заржал.

К его смеху присоединились Ромка и Макс.

— Весело вам там, значит, — пробормотал я. — Ну-ну.

Развернувшись, я решительно