Читать книгу "Философские основы зарубежных направлений в языкознании - Владимир Зиновьевич Панфилов"

с млекопитающими, – от этого у нее еще не вырастут молочные железы»[56].

Случай ложного включения предмета в класс, например, был связан с наименованием кита рыбой. От названий, порождающих искаженное включение предметов в классы, следует отличать традиционно-условное («фразеологическое») употребление слов (обычно в сложных наименованиях), при котором люди сознают, что наименование не соответствует объекту, но употребляют его по традиции, изменяя, в сущности, первоначальное значение. Так, Большое Соленое озеро называют, соответственно его действительным признакам, озером, в то время как Мертвое море зовется морем, хотя оно в действительности тоже озеро[57] и это вполне осознается людьми, пользующимися данным названием. Тем же самым характеризуются топонимы Каспийское море и Аральское море.

Как отмечалось выше, семантическое расхождение между языками может быть вызвано различной реальной расчлененностью целого на части, которая позволяет разным языкам отражать различные части одного и того же целого. Основой семантического различия может оказаться и само единство целого и частей, содержащее в себе одновременно их различие и противопоставленность: при этом одни языки могут отражать лишь целое, другие же – только его части. Примером случая, когда семантическое расхождение обусловлено различной объективной расчлененностью целого на части соответственно его различным признакам, служит неодинаковое деление солнечного спектра на цвета в разных языках.

«В солнечном спектре француз, как и большинство других европейцев, различает фиолетовый, синий, зеленый, желтый, оранжевый и красный цвета… В той же Европе бретонцы и галлы обозначают одним словом glas участок спектра, примерно соответствующий синему и зеленому цветам француза. Наш зеленый цвет часто оказывается поделенным между двумя единицами, одна из которых охватывает ту часть спектра, которую мы именуем синей, тогда как в состав другой входит соответствующая часть нашего желтого цвета. Наконец, существуют языки, которые удовлетворяются обозначением двух основных цветов, в общем соответствующих двум половинам спектра»[58].

Возможность объединения синего и зеленого цветов одним словом в языке бретонцев и галлов обусловлена действительным сходством этих цветов, состоящим в том, что зеленый цвет, будучи смешанным, содержит в себе оттенок синего. В другом случае разделенность зеленого цвета между двумя единицами, которые охватывают соответственно синюю и желтую части спектра, допустима потому, что в силу смешанного характера зеленый цвет в одной своей части по оттенку сближается с синим, а в другой – с желтым. Наконец, распределение всего спектра между двумя единицами языка оказывается возможным благодаря наличию у цветов спектра двух наслаивающихся на них тонов – теплого и холодного.

Тип семантического расхождения между языками, основанного на противоположности целого и частей, можно проиллюстрировать с помощью избитого примера с русским словом сутки, для которого нет эквивалентной лексической единицы в романских и германских языках. Поскольку сутки реально подразделяются на ряд частей (день, ночь, утро, вечер), в языке могут отражаться только их части, что и наблюдается в романских и германских языках.

Есть случаи, когда отображению целого в лексической единице одного языка в другом языке соответствует лишь отражение одной его части. Французское слово matin мысленно воссоздает отрезок времени от 12 часов ночи до 12 часов дня[59]. В то время как соответствующее ему русское слово утро выражает идею лишь части этого отрезка – перехода от темного времени суток к светлому времени.

От случаев семантического расхождения между языками следует отличать случаи, когда различие касается лишь лексических объемов слов. Такое различие состоит в том, что в одном языке какое-либо слово в силу его многозначности выражает несколько понятий, а соответствующее слово другого языка воспроизводит только одно понятие (или меньшее количество понятий), так как другие понятия воссоздаются иными словами. Например, русское слово лес выражает понятие «множество деревьев» и понятие «древесный строительный материал». Соответствующее ему немецкое слово Wald воспроизводит только понятие «множество деревьев», между тем как понятие «древесный строительный материал» выражается с помощью слова Holz, передающего также понятие «дрова», выражаемое в русском языке другим словом. Не рассматривая специально вопрос о соотношении значения слова и понятия, примем, что тождество понятий, выражаемых словами, означает тождество их значений как отражений объективной реальности (без учета эмоционально-экспрессивных наслоений). Следовательно, при несовпадении лексических объемов слов двух или большего количества языков различие обнаруживается лишь в распределении значений между звуковыми комплексами слов, а не в самих значениях[60]. Поэтому не правы те ученые, которые стремятся представить различие в лексических объемах слов как различие в сфере сознания (в мысленном распределении предметов по классам, следовательно, в сконструированной картине мира)[61].

При иллюстрации различных типов семантических расхождений между языками до сих пор использовались только факты из области лексики. Но такие расхождения, как уже отмечалось, оказываются не менее значительными и в сфере грамматики.

Ярким случаем семантического расхождения между индоевропейскими языками в области грамматики является смысловое различие форм глагола, обусловленное существованием категории глагольного вида в одних языках и ее отсутствием в других. Во всех индоевропейских языках глаголы имеют формы времени, раскрывающие прежде всего реальное отношение действия к моменту речи и мысли, т.е. к объективному моменту настоящего, с которым совпадает момент речи и мысли, поскольку все существует в момент настоящего, являющийся поэтому моментом существования: прошлое уже не существует, будущее еще не существует. Кроме того, в некоторых индоевропейских языках присутствуют временные формы, отражающие отношения предшествования и последования между отдельными действиями. Каждая форма времени раскрывает объективную включенность обозначаемого действия в определенный класс действий, характеризующийся в момент речи тем или иным временным отношением (совпадением с моментом речи, предшествованием этому моменту или следованием за ним, совпадением с каким-либо другим действием во времени, предшествованием какому-либо другому действию или следованием за ним).

В ряде индоевропейских языков (например, в русском) глагол обладает также категорией вида, отображающей характер протекания действия во времени (в русском языке ее образуют значения совершенности и несовершенности действия). Разумеется, в объективной действительности любому действию свойствен тот или иной характер протекания во времени, и в зависимости от этого характера каждое действие реально входит в широкий класс действий, обладающих именно этим характером. Поскольку существуют языки, не имеющие категории глагольного вида (например, немецкий), постольку в этих языках не отражается с помощью грамматических значений и не выражается с помощью грамматических форм характер протекания действий во времени и, следовательно, не раскрывается реальная отнесенность действий к классам, различающимся со стороны характера протекания действия во времени. Налицо семантическое расхождение между языками, обусловленное наличием в одних языках определенных грамматических значений и отсутствием этих значений в других языках.

Гораздо более значительными являются семантические различия между языками, относящимися к генетически не