Читать книгу "Тим Каррэн. Рассказы - Тим Каррэн"

этих проклятых испуганных кроликов в личном убежище Дока должен был задуматься. Немного пораскинуть мозгами. Они просто не могли продолжать в том же духе, прячась за разрушающейся стеной отрицания того, что это никогда не случится с ними, в то время как их шансы все таяли и таяли.

Я сел рядом с Марией и уставился на Дока.

— Ну что ж, давайте приступим, Док. Давайте выясним, кто из нас пойдёт на мясо.

— Томми…

— Почему бы тебе не заткнуться? — сказал Сонни.

— Интересно с чего они начнут: с твоего горла или яиц? — спросил я его. — Вo что они вгрызутся в первую очередь?

Эйб угрожающе посмотрел на меня, и я улыбнулся ему.

— Ты лучше трахни меня, засранец, потому что я не заткнусь. Но не причиняй мне вреда… Драгна любит, чтобы его мясное ассорти было свежим и нетронутым.

Пожилая женщина по имени Пегги начала всхлипывать, а ее муж издал низкий плачущий звук, от которого у всех по спине побежали мурашки: это был звук горькой, сломленной окончательности, жизни, принимающей смерть, и это было жутко.

— Пожалуйста, все, — сказал Док.

Он бросил на меня взгляд, который невероятно старался быть терпеливым и мудрым, но он был истощен, и Доку стало чертовски тошно от меня и моего рта. Я думаю, что для него я был виновен в измене и подстрекательстве к мятежу. Он, вероятно, надеялся, что я вытяну крестик и он избавится от меня.

Коробка из-под сигар шла по кругу.

Люди либо вырывали бумажки с безумным, самоубийственным ликованием, либо протягивали дрожащие пальцы, как будто это были ядовитые пауки.

— Аллилуйя! — воскликнул Сонни голосом девятилетнего ребенка рождественским утром, открывающего подарки. — Это не я! Это не я!

— И не я!

— Моя шкура спасена! Ха! Я остаюсь!

Я не могу сказать, что все они были такими же свиньями, грубыми и бесчувственными. Многие просто восприняли приговор спокойно, с капелькой самоистязания. Но другие прыгали от радости, как свиньи барахтающиеся в грязи.

Один за другим люди показывали ему пустые бумажки. Осталось лишь две, и они принадлежали Марии и мне. Я почувствовал, как пот выступил на моем лице, нейроны моего мозга были готовы к перегрузке и выгоранию.

Все взгляды были устремлены на нас… в них была жалость и чувство вины. Но в некоторых была извращенная, мерзкая эйфория. Они спасены, так что теперь это была игра, чтобы увидеть, кто пойдёт на вертел, драматичная и напряжённая неизвестность.

Мы с Марией посмотрели друг на друга, а на нас все оставшиеся, теперь уже с широко раскрытыми и сияющими глазами, облизывая губы, некоторые чуть не пускали слюни. Они очень хотели этого, говорю вам. Жаждали этого. Как обезумевшие деревенские жители, охваченные маниакальным ликованием при мысли о том, чтобы сжечь одного из них как ведьму. В этот момент я увидел врожденную жестокость и скотство человеческой расы.

И я ненавидел их.

Боже, как же я их ненавидел.

Я тут же поклялся себе, что убью их всех до единого, если представится такая возможность. Я молилась, чтобы это был я. Я действительно так хотел. Но еще до того, как я открыл свой листок, я знал, что он будет пуст. Так оно и было. Мария открыла свой, тонко улыбнулась и показала всем листок с крестиком.

— Это я, — сказала она совершенно спокойно. — Я — та самая. Я избрана.

Все вздохнули… бесконечное напряжение погасло.

Они все были в безопасности, и веселье закончилось.

Но, сами того не зная, они только что подписали себе смертный приговор.

10

Док решил смягчить правила.

Может быть, после истории с Мерфи он понял, что должен это сделать. Он не стал как-либо ограничивать Марию. Он не запирал ее в камере и никак не изолировал. Он дал ей и остальным пятерым двадцать четыре часа на то, чтобы примириться с собой и своим создателем. Никто не охранял двери в это время. Если ты — избранный и решил бежать, испытать удачу с ордами Червивых снаружи, никто бы тебя не остановил. Драгна получит свою шестерку в любом случае. Но самым удивительным и пугающим было то, что многие этого не делали. Сколько людей просто приняли это и охотно пошли на поля смерти.

Позже я остался наедине с Марией в её комнате. Я не думаю, что она когда-либо была красивее, чем в ту ночь… ее длинные черные волосы, ее большие темные глаза, ее гладкая оливковая кожа. Я сказал ей, что мы будем вместе до конца. Мы будем драться и выберемся отсюда.

Но она только покачала головой.

— Нет, Томми. Что сделано, то сделано.

Мне хотелось дать ей пощечину, избить до потери сознания и улизнуть вместе с ней, пока еще есть время. Но больше всего мне хотелось обнять ее и никогда не отпускать. На глаза навернулись слезы. Я уже давно не плакал, но тогда заплакал.

Мария посмотрела мне прямо в глаза.

— Ты можешь сделать для меня кое-что, Томми, — сказала она так твердо и настойчиво, как могут только латиноамериканцы.

— Все, что угодно, — ответил я, все еще стараясь сдержать рыдания, но безуспешно.

Она коснулась моей щеки, проводя длинным пальцем по дорожке слез от глаза к уголку губ.

— Ты можешь провести ночь со мной. Ты можешь заставить меня в последний раз почувствовать себя настоящей женщиной, человеком.

Она упала в мои объятия, и мы занялись любовью.

11

На следующее утро я застал Дока в его маленьком кабинете. Он выглядел удивленным, увидев меня. Он знал, что я хочу что-то сказать, и молчал, дожидаясь, пока я все обдумаю и выложу ему.

— Я хочу быть частью этого, — сказал я.

— Часть чего, Томми?

— Ты же знаешь. Лотереи.

— Так ты же участвовал.

Я отрицательно покачал головой.

— Ты не понимаешь. Я хочу пойти с Сонни, Конроем и Эйбом, когда они выйдут сегодня вечером. Я хочу быть частью этого.

— Томми…

— Нет, выслушайте меня, Док. Мария — моя подруга. Я люблю ее. Я думаю, она любит меня. Я не хочу, чтобы она отправилась туда одна, без поддержки. Ей нужно, чтобы я был там. Чтобы… чтобы проводить ее. Ей это нужно.

Он вздохнул.

— Томми, я не думаю, что это хорошая идея.

Вместо того, чтобы следующие двадцать минут выслушивать переубеждения Дока, я сказал:

— Я знаю, что был занозой в заднице, Док. Я знаю, что от меня одни неприятности… но это нелегко. Ты должен понять, как тяжело мне все это дается. Для всех нас. Просто позволь мне сделать это. Это всё,