Читать книгу "Чекистский невод - Валерий Георгиевич Шарапов"

мрачным, всего себя отдает работе. Приходил поздно вечером в пустую квартиру, рано утром уезжал. Любые командировки теперь приветствовал – лишь бы вырваться из Москвы…

В гостиничном номере тоже было пусто и тоскливо. Единственная радость – сошла жара. Михаил пошатался из угла в угол, принял душ. В номере стоял переносной черно-белый телевизор «Спутник» – и даже что-то показывал. Включил, пару раз повернул рукоятку переключения каналов. С каждым щелчком изображение становилось хуже. Что-то менялось в стране – во всяком случае, в сетке телевещания. Показывали съезды, пленумы, в новостях шел голимый официоз, и в стране все было хорошо. Крутили мелодрамы из жизни колхозников и колхозниц, бесконечный «Вечный зов». Но генсека Брежнева уже не показывали – умер дорогой Леонид Ильич. Андропов тоже перестал мелькать в ящике. Он занимал высший пост в государстве, но фактически отошел от дел – в связи с тяжелой болезнью. Подробности о его здоровье не знали даже сотрудники Комитета. Вроде что-то с почками. Человек еще не старый, семьдесят лет, но болезнь прогрессировала. К текущему лету здоровье генсека ухудшилось, Юрий Владимирович работал в загородном доме, не вставая с постели. Любая простуда могла вызвать роковые осложнения. Единственный раз за три месяца он прибыл на работу в Кремль – чтобы встретиться с германским канцлером Колем. Долго не мог выбраться из машины, передвигался с помощью телохранителя… Ситуация в стране становилась только хуже. Людей отлавливали на улице в рабочее время, доставляли в милицию для выяснения – почему не работают? Это называлось борьбой с тунеядством и отдавало маразмом. Показуха цвела махровым цветом. Война в Афганистане только разрасталась – теперь американцы, не таясь, отправляли моджахедам оружие и инструкторов. Продовольственная программа не работала, дефицит товаров в стране был огромный. Граждане давились в очередях, и с каждым годом эти давки становились ожесточеннее. Порой создавалось ощущение, что враги государства засели на самом верху, намеренно усугубляют кризис, вызывая у граждан категорическое неприятие идеалов, за которые боролись уже столько поколений…

Солнечный заяц пощекотал веко – и майор вскочил за три минуты до сигнала будильника. Тот был компактный, легко помещался в багаже, но орал, как истеричная болонка. Начинался новый день в солнечном аду (для кого-то, возможно, и рай). Включать вентилятор было поздно, Кольцов провел необходимые процедуры, покинул номер. В столовой к кассе стояла очередь. Снова салаты, сосиска, бледный чай с пирожным. Единственное, что здесь не жалели, – это яиц. Глазуний было с достатком. Он ждал своей очереди, нетерпеливо посматривал на часы. Постояльцев в гостинице было немало, и все хотели есть. Соседка, которой он вчера помог с проникновением в номер, встала раньше, уже заканчивала завтракать. Напротив нее сидел упитанный гражданин в очках, жевал пирожное из слоеного теста и приставал с разговорами. Дама односложно отвечала, бросала по сторонам грустные взгляды. К утренним накатам озабоченных мужчин она явно не приготовилась. Михаил сочувственно улыбнулся. Соседка изобразила мимикой: заберите его себе, больше не могу. Михаил выразительно показал на часы: рад бы, да некогда, сами выкручивайтесь. Особа доела, заспешила к выходу. Упитанный гражданин минутку подумал, затем одним глотком допил чай и устремился в погоню за своей «дамой сердца». Юг есть юг, пусть ты даже и солидный товарищ из серьезной организации.

Лично к нему за завтраком не приставали, хотя с определенным интересом посматривала дама в теле, сидящая через столик. У нее были завитые локоны, волевой подбородок и решительное отсутствие личной жизни. В этом плане майор Кольцов ей ничем не мог помочь. Закончив завтрак, он на скорую руку перекурил в сквере и зашагал на работу вдоль кипарисовой аллеи.

В отдел он прибыл ровно в девять, включил вентилятор. Вошел Николай Косых в голубоватой рубашке поло и в индийских джинсах, положил на стол перевязанную тесьмой папку.

– Здравия желаю, товарищ майор. Здесь информация о людях, прибывших в Балаклаву в течение трех суток.

– Оперативно, – хмыкнул Кольцов. – Можно просто – Михаил. И на «ты». Обмениваю субординацию на хорошую работу. И много лиц уместилось в этой папке?

– Триста четыре человека, Михаил… просто Михаил. – Косых усмехнулся. – Если без вас – то триста три.

– Да ладно, – не поверил Кольцов, – Балаклава – маленький город.

– Городской район, – поправил капитан. – Это важный населенный пункт. В городе два десятка предприятий, помимо того… ради которого мы здесь и собрались. На базе подводных лодок работают полторы тысячи человек. Треть из них – гражданские. Проверенные, давшие подписку, знающие о своей ответственности, но все равно гражданские. Предприятие кооперировано с десятками производств по всей стране, например с мариупольской «Азовсталью», откуда получает бронированные металлические конструкции для усиления шлюзов и впускных портов. В городе масса командировочного люда. Снабженцы, инженеры, проверяющие и тому подобное. Мы можем проверить все эти три сотни граждан, но представьте, сколько уйдет времени.

– Вынужден согласиться. – Михаил задумчиво перелистывал содержимое папки. – С этой стороны, к сожалению, не зайти. Потеряем кучу времени. Нужна зацепка.

– Ивашова что-то не видно, – заметил Николай.

– Не видно, – согласился майор. – И тем не менее он есть. – И рассказал об отдельном поручении молодому сотруднику. – Это к вопросу о необходимой нам зацепке.

– Нас ожидает гражданка Никанорова? – пошутил Косых. Кинофильм с Натальей Гундаревой за четыре года посмотрели, наверное, все. – Считаете, она могла что-то увидеть или услышать?

– Я этого не исключаю. Она могла видеть лица, слышать голоса. В этой связи ее жизни может угрожать опасность. Вероятность небольшая, но пренебрегать ею не стоит. В дальнейшем надо убрать оттуда нашего человека, а поставить милиционера – желательно не любителя поспать. Рано или поздно Никанорова очнется, а там уж поглядим, будет ли от нее польза. Милицейские сводки по городу просматривали?

В сводках за прошедшую ночь ничего интересного не значилось. А вот через час прошла информация о трупе! Оперативники уголовного розыска выехали на место происшествия. Новость о том, что работать придется с КГБ, повергла их в уныние. Данное происшествие могло не иметь отношения к делу. Люди умирали всегда и, к сожалению, будут это делать, как ни запрещай. Смерть носила явно неестественный характер – об этом органы сообщили сразу. Погибший – некто Озинский Владимир Михайлович – проживал в отдельной квартире на улице Фрунзе – примерно в центре городка.

«Пусть ничего не трогают! – оживился Кольцов. – И немедленно собрать информацию о погибшем».

Погибший проживал в добротном трехэтажном доме, окруженном кустами акации и пирамидальными тополями. Первый этаж, угловая квартира, сравнительная уединенность. Жизнь вокруг подъезда не кипела, детская площадка располагалась в соседнем дворе. Лавочек у подъезда тоже не было. Майор с капитаном