Читать книгу "Записки землянина - Вячеслав Колмыков"

Буквально через несколько шагов я наткнулся на небольшое озеро. Оно походило на вытянутый овал. Кое-где он расширялся в виде заливчиков, проток, образуя многочисленные островки — такие же песчаные, как почва в лесу. Берег пологий рядом с деревьями выглядел, словно четко очерченная линия по контуру водоема.

Я решил искупаться, что привело к еще одному открытию.

Сначала нужно было попробовать на ощупь водичку. Она оказалась довольно-таки теплой. Потом на вкус. Он тоже не разочаровал: слегка солоноватый и кисленький. Я долго всматривался в воду ожидая увидеть там каких-нибудь тварей, пока не убедился, что озеро такое же безжизненное, как и лес. Мало ли что может залезть под трусы, несмотря на то, что я расстался с ними еще на «корабле».

Но открытие заключалось не в озере, а в самой планете. Как только я скинул с себя костюм, то почувствовал облегчение, будто с меня свалился груз килограммов с двадцать или тридцать. Это не могло не озадачить. Но я быстро справился с этим вопросом. Костюм, как объяснил мне провожатый, воссоздает те условия, в которых прежде привык существовать мой организм, включая притяжение Земли. Поэтому, освободившись от костюма, я стал подвластен местным законам тяготения. В следствии можно сделать вывод о меньших размерах планеты, чем наша. По поводу атмосферы он так же оказался прав. У меня как будто началась горная болезнь: закружилась голова, стало подташнивать. Но все же я пересилил себя и попытался попрыгать на месте.

Чего я ожидал? Что высоко подпрыгну, как на Луне? Ничего похожего не произошло. Может на несколько сантиметров выше, чем обычно, но этого было не заметно. И тогда пришлось засомневаться в своих выводах. Как выяснилось позже тоже зря.

Я поспешил надеть костюм. Когда обрел прежние физические качества, пришлось отдышаться сидя на валуне, которых там было предостаточно.

Да, непонятного было много.

Если начать с момента, когда я очутился в бесконечной комнате и проанализировать события, произошедшие до этой поры, то получится…фигня какая-то получается. Этому может быть только одно объяснение — сон. Но как доказать? Как мое воображение способно выдумать такое? Во сне не удивляются? Только не в этом!

Неожиданно в голову пришла мысль (нехорошая такая мысль). Но иного решения я не мог выдумать. Конечно, было б больно и все-таки стало б веским доказательством моего пребывания на этой планете.

Еще издалека я приметил у озера камешки. Тогда я не придал им значения. Обыкновенное дело — и на Земле у водоемов камушки, галька. Не удивился даже тогда, кода подошел вплотную к воде и увидел, что они представляли собой неправильные прямоугольники (или параллелепипеды? не знаю) с заостренными гранями почти что одинаковых размеров, примерно чуть меньше моего кулака. Тогда меня другое занимало. На этот же раз я ими заинтересовался. И заинтересовался не с точки зрения геологии, а как орудием, которым можно порезаться. Если это сделать, то непременно останется шрам — подтверждение того, что мое пребывание здесь не было сном (Фредди Крюгера насмотрелся!) Камни были серыми и блестящими, напоминали слюду, но не хрупкими, напротив очень крепкими. Как не пытался я раскрошить их друг о друга ничего не получилось. Оставались только царапины.

И вот, когда я уже набрался храбрости и хотел сделать надрез кончиком шариковой ручки, меня напугали.

Справой стороны кто-то дико закричал. Сперва я не понял, было ли это животное или один из аборигенов, пока не увидел ЕГО.

— Нет, нет! Не делайте этого! Вы еще так молоды! Простите меня старика! Простите!

Тогда я догадался, что это тот, кто должен был встретить меня, а именно Пазикуу.

Еще толком не имея представления об особенностях представителей неизвестной мне расы, я все же заметил, что он очень пожилой. Я с интересом рассматривал его, в то время как он бежал в мою сторону, спотыкаясь со скоростью, на которую только способен. Угловатая походка, многочисленные морщины, складки кожи на руках, сутулость — первое, что бросалось в глаза, несмотря на то, что он находился еще достаточно далеко. Второе — его потрепанный вид: в обыкновенной накидке или тоге, с крохотной шапочкой на лысине. Так он напомнил мне почему-то Папу Римского. Только тот вряд ли позволил себе ходить босым. В общем, какой-то полоумный старикашка, которому спихнули нежданного гостя.

Подбежав ко мне, он выхватил ручку и камень и бросил их в сторону озера. Ручка скрылась неподалеку в воде, а вот камень пролетел через водоем как снаряд и затерялся среди деревьев. Не успел я подивиться его невероятной способности к метанию, как он принялся меня отчитывать.

С этого момента мое одиночество закончилось.

— Вы что себе позволяете! — кричал он сиплым голосом, выпучив при этом и без того большие глаза. — Самоубийство — это самый большой грех, молодой человек! Нельзя так. Трус умирает много раз до смерти, но вы же не трус! Чего вы испугались?

— Я не… — хотел оправдаться, но он меня не слушал.

— Того, что останетесь здесь один на незнакомой планете и сгниете всеми покинутый? Это не правда, скажу я вам. Это ж надо додуматься!

Пока он разглагольствовал, во мне крепла злоба. Во-первых, потому что его обвинения были несправедливы, а во-вторых, из-за того, что он сам меня бросил наедине с собственными мыслями и зверями, которые по любому должны были обитать на этой «незнакомой планете».

И все-таки я решил поступить по-другому. Когда злость перешла в обиду, а потом в какую-то внутреннюю иронию, я поднялся на ноги и протянул руку.

— Разрешите представиться, Бенджамен Франклин — президент соединенных штатов Земли и чрезвычайный посол Солнечной системы.

Тут он замолчал и внимательно посмотрел на меня.

— Так это вам принадлежат слова об отставке? — серьезно спросил он, все еще не решаясь подать руки.

— Возможно, — без зазрения совести поддержал я. — Не помню, знаете ли. Врать не буду.

— Скажите пожалуйста! Не будете?

Я несколько растерялся, заметив его выражение лица. Оно буквально сморщивалось в складки, меняя цвет с белого на розовый, а глаза, оказывается, могли стать еще больше.

В жизни не слышал такого заразительного смеха.

Он смеялся как ребенок, которого защекотали. Только голос у этого ребенка грубовато-сиплый с шипящим продолжением.

Я и сам непроизвольно расплылся в улыбке. Более глупого вида у меня еще никогда не было. Тупо смотрел на него и не понимал, что происходит.

Когда он, наконец, успокоился, он протянул мне руку.

— Пазикуу, ваш покорный слуга на время вашего пребывания, — рука у него оказалась куда теплее, чем у провожатого на «корабле». — Прошу располагать мною как вам