Читать книгу "Неистинная - Анна Шнайдер"

стояла поздняя осень, и, хотя листья ещё не опали до конца, было холодно. Однако я не ощущала никакого холода, даже наоборот — мне чудилось, что я бегу по огненной лаве, которая кусает меня за пятки… И нужно бежать быстрее, чтобы скрыться от неё. Быстрее, ещё быстрее, и ещё…

…Завернув за угол какого-то дома, я на полной скорости врезалась в мужчину, который шёл мне навстречу. Вечер был поздний, и в неярком свете фонарей я плохо его видела, но сразу поняла, что это не отец — Алан Вилиус был высокий и статный, поджарый, а мужчина, в которого я врезалась, — наоборот, невысокий, ростом почти с меня, но широкоплечий и крепко сбитый, не толстяк.

— Демоны меня раздери! — воскликнул он глубоким, хорошо поставленным голосом. Я даже замерла от неожиданности — никогда не слышала настолько красивый мужской голос. — Что это у тебя с лицом, девочка?!

— Н-н-ничего, — ответила я тихо, безумно заикаясь и дрожа, и опасаясь посмотреть на незнакомца. Нарочито отводила взгляд, стараясь спрятать повреждённую половину лица — чувствовала, что горит только одна щека. По второй отец меня тем вечером не бил.

— Вижу я это «ничего»! — возмутился мужчина. Я попыталась отойти в сторону, но он схватил меня за руку. — Стоять! Сейчас пойдём к дознавателям.

— Нет! — Я не понимала, зачем протестую. Вообще ничего не понимала, честно говоря. Я была в каком-то угаре, мне хотелось срочно вырваться из железной хватки незнакомца и убежать. Куда я не имела понятия. Просто — убежать. — Не надо!

— Надо! — отрезал мужчина, не собираясь меня отпускать. — Пока тот, кто вот это всё с тобой сделал, ещё не подправил следы собственного преступления при помощи магии. Мы сейчас у дознавателей зафиксируем побои, и ты подашь заявление на того, кто тебя побил. Он тебе кто?

Я открыла рот, облизнула пересохшие от волнения и быстрого бега губы, ощутив во рту солёный вкус крови, и едва слышно ответила:

— Отец…

— Отец, значит… — протянул мой новый знакомый. — А лет тебе сколько, девочка?

— Семнадцать.

— У-у-у… Ясно всё.

— Что вам ясно? — Я всхлипнула и неожиданно для себя самой расплакалась. — Ну что вам может быть ясно?! Что?..

Я не сопротивлялась, когда он легко притянул меня к себе, похлопал по спине, встряхнул, взяв за плечи, и произнёс, заглядывая в глаза:

— Соберись. Если ты сейчас сделаешь всё правильно, то уже к утру освободишься от опеки своего отца. До выяснения обстоятельств касательно твоего заявления о побоях он будет лишён прав на опеку над несовершеннолетней. И не сможет забрать тебя домой, даже если найдёт. У тебя на руках будет постановление от дознавательского комитета. Ты понимаешь меня?

Как ни странно, но, несмотря на шоковое состояние, я смогла понять всё, о чём говорил мне в тот вечер маэстро Говард Родерик.

Да, это был он. Отвёл меня в центральное отделение комитета к какому-то своему знакомому, где я под диктовку написала заявление о побоях и подала на отца в суд на этом основании — чтобы лишить его права на опеку окончательно. Потом вытерпела несколько магических манипуляций — дознаватели что-то делали с моей щекой, и не только с ней, со всем остальным телом тоже. Как сказал знакомый маэстро, это позволит определить, кто именно меня бил, почти со стопроцентной вероятностью. А затем выдали справку — постановление о том, что идёт разбирательство по делу номер такой-то и Айрин Вилиус имеет право не возвращаться в дом своего отца Алана Вилиуса, а он не имеет права её к этому принуждать.

Я вышла из отделения дознавательского комитета только ближе к утру, растерянная, но и окрылённая неожиданно свалившейся на меня свободой. И вздрогнула, услышав спокойный вопрос маэстро, который вышел следом за мной:

— Куда ты теперь-то пойдёшь, Айрин?

Я оглянулась. Несмотря на то, что этот человек помог мне, я серьёзно его опасалась. Потому что не верила в бескорыстную помощь. Да и в целом в людскую доброту.

— Я… не знаю.

— У меня скоро начнётся рабочий день, — огорошил меня маэстро. Я ожидала чего угодно, только не подобной фразы. — Пойдёшь со мной? А вечером что-нибудь придумаем.

— А-а-а… — Я глупо хлопнула глазами. — А где вы работаете?

— В театре.

— Вы актёр?

— Не совсем. Ну что, пойдёшь?

Мне всё равно некуда было больше идти. Хотя дознаватели говорили, что я могу обратиться в хозяйственный комитет и мне выдадут справку о праве на комнату в каком-нибудь общежитии. И можно было сделать так, да.

Но я никогда не была в театре. Я почти нигде не была — отец толком не разрешал мне даже из дома выходить, не то что посещать театр. И я решила хотя бы взглянуть на него одним глазком…

Взглянула. И влюбилась. То ли маэстро заразил, то ли я действительно встретила своё призвание…

.

В тот самый первый день я ещё не поняла, что в лице Говарда Родерика столкнулась с владельцем театра, — я посчитала маэстро всего лишь главным режиссёром, но мне и этого хватило, чтобы впечатлиться размахом увиденного. Для меня, чей мир все годы жизни в основном составляли только семейный особняк и небольшой внутренний двор, «Варьете Родерика» оказалось откровением. Я как заворожённая изучала коридоры, увешанные магпортретами актёров и сцен из спектаклей, зрительный зал, уставленный креслами, тяжёлый бархатный занавес лилового оттенка, деревянные подмостки, яркие декорации и, наконец, самих исполнителей. В тот день был финальный прогон перед премьерой одного из музыкальных спектаклей, поэтому все, кого я встречала, были в костюмах.

Я глядела на это всё, открыв рот и выпучив глаза, и изрядно веселила маэстро своей искренней реакцией. Он периодически посматривал на меня искоса, по-доброму улыбаясь, и всюду водил за собой, не позволял никуда отходить надолго, только в туалет отпустил. Как он потом признался — опасался, что в самый неподходящий момент в театр нагрянет мой отец, я испугаюсь и вновь убегу. А искать меня по всей Грааге* у маэстро не было времени.

(*Граага — столица Альганны.)

Вот так и получилось, что я весь день тенью ходила по варьете в компании Говарда Родерика. Он инспектировал осветителей и подсобных рабочих, потом проводил репетицию, а я сидела рядом, вслушивалась и всматривалась в происходящее. А во время обеда — да, маэстро потащил меня за собой и в столовую