Читать книгу "Овация сенатору - Данила Комастри Монтанари"

— А тем временем в ожидании более справедливого общественного устройства ты преспокойно продолжишь жить в своё удовольствие! — рассмеялся Токул, дружески хлопая Аврелия по плечу, чего тот не позволял даже старейшине Сената. — Если это тебя хотели убить, коллега, то вот мой совет — смени обстановку. Климат в городе становится очень, просто очень жарким.

— Отлично! Ведь я терпеть не могу холод, — улыбнулся Аврелий. — Аве! — добавил он и удалился.

Выйдя на улицу, патриций направился к своему паланкину и, только отодвинув занавеску и подняв голову, увидел Бальбину в тени террасы, которая со страхом смотрела на него.

— Токул говорит дело, мой господин, — рассуждал Кастор. — Твоя вилла на мысе Питекуза[17] хорошо укреплена. Если как следует запереть ворота, то вокруг будет только море. Укрывшись там, мы доставим немало огорчений тому ненормальному, который бродит по городу, мечтая всадить нож тебе в спину.

— Глупости! Когда вернусь, снова стану мишенью.

— А что скажешь в таком случае о дальнем путешествии? Вот уже несколько лет как мы не были в Александрии, — напомнил секретарь, видимо, тоскуя по родному городу. — Говорят, Лоллия Антонина проведёт там зиму… — добавил он, надеясь соблазнить хозяина воспоминанием о прекрасной матроне.

— Я не собираюсь никуда ехать!

— Из-за Кореллии, да? Она очаровательна, согласен. И все же… Филлида, иди-ка сюда! — позвал Кастор служанку и заставил её встать перед патрицием. — Повернись, дорогая, вот, вот так! Дай посмотреть на тебя…

— И что же?

— У тебя самые красивые рабыни в Риме, и ты можешь позволить себе любую куртизанку. Скажи мне, чем таким особенным отличается эта привередливая Кореллия от нашей Филлиды?

— У неё муж консул, например! — рассмеялся Аврелий.

— Упрямый дурак! Если вёл бы себя поскромнее, не впутываясь во всякие истории, то избежал бы опасности раньше времени оказаться во мраке Аида или — что не менее страшно! — не предстал бы перед жрецом Юпитера со свадебной лепёшкой в одной руке и обручальным кольцом в другой!

— Кастор, о чём ты говоришь? — изумился сенатор.

— Да ни о чём, только ходят слухи, будто твои клиенты уже готовят салфетки для свадебного пира, а портнихи надеются получить заказы на новые туники.

— Боги, неужели ты в самом деле думаешь, будто я…

Вольноотпущенник жестом прервал его:

— Что касается меня, то хотя мне и жаль лишать тебя моих услуг, но я уже заказал место на первой же триреме, которая отправится в Киликию. У меня нет ни малейшего желания жить под одной крышей со строгой и высокомерной женщиной, которая раздувается от гордости оттого, что умеет сочинять стихи на греческом, но при этом считает вино смертельным ядом и спит, не раздеваясь!

— Ты говоришь о Гайе Валерии? — с изумлением спросил Аврелий.

— А о ком же ещё? Среди всех матрон в городе ты выбрал самую надменную! — огрызнулся Кастор. — Красивая, ничего не скажешь. Спору нет. Но держится так, словно никто в Риме ей не ровня, а захочешь поболтать с нею немного, так покажется, будто обращаешься к статуе Пудицитии Плебеа[18].

— Выходит, ты уже успел познакомиться с нею? О Геракл! Да ты перестанешь когда-нибудь совать нос в мои личные дела?

— Собственно, это была всего одна встреча, да и та чисто случайная, — с подозрительным смирением объяснил александриец. — Я навещал одну служанку в её доме, некую Цирию, когда вдруг в комнату неожиданно вошла хозяйка и положила конец нашей беседе. Понятно, что я воспользовался случаем и представился как твой слуга и друг.

— А эта Цирия была хотя бы прилично одета, когда появилась хозяйка? — с надеждой спросил Аврелий.

— По правде говоря, она совсем не была одета, мой господин, что и вызвало некоторое неудовольствие у твоей невесты, — признался вольноотпущенник.

Аврелий почувствовал, как его гнев внезапно остыл. Эта нарочитая оплошность Кастора наверняка заставит благопристойную матрону отказаться от своей навязчивой идеи.

— Великолепно, Кастор! Просто отлично! Валерия станет теперь держаться от меня подальше, увидев, какими оболтусами я себя окружаю!

— Слишком рано трубишь победу, хозяин. Эпизода, пусть и неловкого, оказалось недостаточно, чтобы отвратить эту упрямую женщину от своего сумасшедшего намерения.

— Ты хочешь сказать, что отправился туда специально, чтобы разубедить её?

— Я сделал бы ради тебя всё что угодно, мой господин, не говоря уже о том, что несомненное очарование Цирии смягчило тягость моего самопожертвования. Но увы, благородная госпожа ограничилась тем, что отругала меня, заявив, что не потерпит незаконных отношений между СВОИМИ рабами.

— О божественная Афродита, благословенная Изида, святая Артемида, а ведь она это всерьёз! — испугался Аврелий.

— Мне кажется, это не тот случай, когда следует беспокоить Олимп, хозяин, достаточно дать ей понять, что она зря теряет время… Потому что это ведь так, верно? — настойчиво поинтересовался секретарь.

— Конечно, — успокоил его патриций. — Только мне не хотелось бы обижать её. Я знал её родителей…

— И мать тоже? А я думал, что ты был трибуном у полководца Цепиона, — нахмурился грек.

— Его жена Вера Клавдиана была с ним в Германии. Оба погибли в бою.

— В котором ты выжил вместе с горсткой других воинов, — задумчиво заключил Кастор.

— Да. Вернувшись на родину, мы стали ближайшим друзьями с сыном Валерия, практически моим сверстником. А сестру его я совсем Не помню.

— Выкинь её из головы как можно быстрее, или из твоего дома начнётся настоящее бегство: Нефер уже мечется, как сумасшедшая, Парис отправился молиться в храм Дианы, а Ортензий спросил меня, не знаю ли я какого-нибудь богатого гурмана, готового купить хорошего повара.

— С каких это пор личные решения римского сенатора зависят от настроений повара, управляющего и массажистки? — с недовольством проворчал Аврелий.

— Послушай Токула, мой господин! Отправляйся отдохнуть в Питекузу. Парис позаботится о том, чтобы здесь всё было в порядке! — посоветовал вольноотпущенник, надеясь, что на острове вдали от городских соблазнов ему будет намного легче изгнать из головы Аврелия дурацкую мысль о браке…

— Кстати, по поводу Париса, он нужен мне, чтобы раздобыть некоторые сведения. Пришли его сейчас же сюда!

— Так значит, не едем?

— Ни за что! В