Читать книгу "1918-й год на Востоке России - Коллектив авторов -- История"

несколько дней город Сызрань был взят полковником Каппелем с частями Народной армии и прибывшим обратно в Самару 4-м чешским полком. Большевики широким маневром были настолько потрепаны, что паника распространилась от Пензы до Хвалынска. Последний скоро был очищен от большевиков, и там организовался отряд, стойко и искусно оборонявший район без чехов, почти весь период борьбы, под руководством полковника Махина.

2. В Самару, после прочистки дороги на Уфу и взятия Уфы, прибыл назначенный начальником чешской дивизии полковник Чечек с частью сил, действовавших в районе Уфы. Часть сил этой дивизии от Чишмы была направлена на Симбирск и продвигалась по железной дороге довольно успешно. Положение Самары упрочивалось — и прибытием новых сил чехов с определенными намерениями, и возможностями расширения района борьбы.

3. Берега Волги были очищены от большевиков к северу от Самары почти до Сенгилея, где располагался сильный советский отряд Гая, выдвинувший охранение к югу по берегу Волги и на дорогу Симбирск — Сызрань. Мелекесский отряд красных, потрепанный в первых числах июля у Ставрополя, оборонял Симбирск от чехов, выдвинувшихся к Бугульме.

4. Появилась новая группа противника, действовавшая от Николаевска в направлении Иващенковского завода и Самары; группа эта была слаба, но подвижна. Получены были сведения, что в Николаевске формируются два полка пехоты и конница. Значение эта группа приобретала потому, что могла действовать как против Самары непосредственно, так и на сообщения наши с Сызранью. Надо было немедленно же уничтожить эту группу, но для этого нужна была конница, которой не хватало; пришлось ограничиться выставлением заслона южнее Иващенкова у Марьина из чехов и оренбургских казаков, полк которых прислал в Самару атаман Дутов по освобождении Оренбурга.

5. Уральские казаки продолжали прежнюю борьбу с незначительными переменами и ожидали наших действий на юг, чтобы прогнать красных до Саратова.

6. Уфа формировала части и одновременно очищала свой район от красных. Между Уфой и Оренбургом оставались еще части красных, действовавших ранее в Оренбургской губернии; красные отряды, кроме того, были на Белой и Каме.

7. Командование частями на фронте скоро было объединено в руках полковника Чечека, как командующего Поволжским фронтом. Попытка расширить его работу в смысле заботы о снабжении и подготовке пополнений встретила противодействие со стороны полковника Галкина и В. И. Лебедева.

Между тем это было бы чрезвычайно полезно, так как, несомненно, полковник Чечек искренно желал русскому делу успеха и мог с присущей ему энергией способствовать, чтобы к нам попала часть имущества, отнятая у большевиков. Впрочем, он это делал позже и сам, считаясь с обстановкой на фронте и желая всячески помочь нашим частям.

В общем, середина июля была весьма благоприятной для самарской власти, и она старалась расширить свое влияние на восток. К половине июля относятся первые попытки сговориться с Сибирским правительством об объединении власти или объединении военного командования. Как известно, эти попытки ни к чему не привели, так как Сибирское правительство и Самарское по своей природе были совершенно разные. Подробности этих переговоров для широкой публики были неизвестны, но, судя по тону самарских газет с выпадами против «буржуазного» правительства, было ясно, что сговориться трудно. Комуч задрался с Сибирским правительством. Здесь нужно отметить, что Сибирское правительство если не в Самаре, то в Уфе пользовалось большой популярностью и тяготение Уфы и Челябинска к Сибири было явное.

В Самару в это время прибывали все новые и новые члены Учредительного собрания 1918 года. Прибыл и В. М. Чернов[15] — «Хозяин Земли Русской», как кто-то величал его на одном банкете и даже в театре. Хотя он как будто и не принимал участия в работе власти, но прибытие его произвело скверное впечатление на войска Народной армии. Скверное впечатление усугублялось тем, что официоз комитета поносил не только Сибирское правительство, но вообще буржуазию, по-видимому почувствовав поддержку с возвращением чехов. Затем, если существуют у офицеров разные мнения о Керенском, то к Чернову они относятся единодушно — с ненавистью и гадливостью. Ленина и Троцкого ненавидят, пожалуй, меньше. Таково было положение перед занятием Симбирска. К походу на Симбирск полковник Каппель начал готовиться сразу же по занятии Сызрани.

К 15 июля отряд для этого был совершенно готов: два батальона пехоты, два эскадрона, батарея легкая, батарея гаубичная и конная. По тем временам это был грозный отряд, особенно в руках полковника Каппеля, уже популярного в частях. Сызрань решено было оставить на чехов и формируемые части 2-й дивизии. Время выступления зависело от успеха продвижения чехов от Бугульмы к Симбирску. Желательно было или подойти к Симбирску одновременно с чехами, но с разных сторон, или несколько предупредить удар чехов.

Когда успех продвижения чехов от Бугульмы к Симбирску определился, приказано было начать движение 17 июля. Для привлечения внимания отряда Гая (около 2000 человек с сильной артиллерией) было приказано гарнизону Ставрополя двигаться вверх по Волге при содействии речной флотилии[16], представлявшей тогда уже внушительную силу, так как красные ничего еще не могли противопоставить ей, кроме береговой обороны.

Полковник Каппель с отрядом выступил 17-го; прошел в 4 дня около 140 верст и, не обращая внимания на угрозу со стороны Сенгилея своему левому флангу и тылу, рано утром 21 июля сбил оборонявших город красноармейцев и вступил в город в то время, когда чехи подошли к левому берегу Волги. Красные были ошеломлены внезапностью и смелостью удара. Маневр был блестящим. Отряд Гая едва выбрался на запад, так как по занятии Симбирска было немедленно организовано преследование его.

Появление чехов на Волге с востока, успехи самостоятельных действий белых, взятие Симбирска в особенности, произвели громадное впечатление в Самаре и в советской России. Перехваченные радио говорили, что Троцкий объявил революцию в опасности, что все силы должны были сосредоточиться на Поволжском фронте; для этого снималось с Германского фронта все — до последней заставы. Нужно было ожидать усиления советских сил, но паника наличных была столь велика, что можно было рассчитывать на дальнейшие успехи при быстрых ударах наших слабых количественно, но сильных духом и умением частей. Нужна лишь быстрота и решительность; в успехах не сомневались. Боялись одного: не пришлось бы где обороняться, ибо стратегически оборона на Поволжском фронте равнялась смерти.

Разбитые под Симбирском красные отряды бежали частью на север, частью на запад, собираясь у ст. Инза, куда отступил из-под Сенгилея и сильный отряд Гая, проспавший подход Каппеля к Симбирску. Этот отряд Гая скоро положил основание формированию советской дивизии с громким названием «железной» (за бои по обратному овладению Симбирском). Комиссары бежали в Казань, распространяя панику. Там был Вацетис, назначенный командующим войсками против восставших