Читать книгу "Злая кровь - Елена Таничева"

— А как она могла пробраться в закрытое здание? Да еще и залезть так высоко? — спросила Варя.

— А никто не станет высчитывать, с какой высоты и откуда именно она слетела. Что касается того, как пробралась… Ну, люди что-нибудь да придумают. Они же всегда находят объяснения тому, чего не понимают. И нам это только на руку.

Мишель встал, рывком поднял девушку. Она болталась в его руках, как марионетка. С трудом приоткрыла глаза, шевельнула губами…

— Ну что, еще раз полетаем, милая? Это же так романтично! — насмешливо сказал Мишель.

Он взлетел, только плеснули полы длинного кожаного пальто. И в воздухе разжал руки. Девушка камнем понеслась вниз.

3

Сквозь звон в ушах Аня слышала голоса и смех, но не могла разобрать слов. Она лежала на холодном металле площадки, как брошенная сломанная кукла.

Было холодно. Было больно. Боль концентрировалась в области шеи, невидимыми нитями расползалась по всему телу, и сердце судорожно сжималось, и легким не хватало воздуха, и слабость была такая, что у Ани не хватало сил дышать.

А потом Михаил снова поднял ее на руки.

Глаза у него светились красным.

И губы были красные, как рана, на мраморно-бледном лице.

Он не человек.

Она ведь поняла это еще там, в сквере на лавочке, только не смогла признать невозможное.

Они — не люди. Они — кто-то еще.

Прижимая Аню к себе, Михаил поднялся в воздух, еще выше этой заоблачной площадки. Теперь над ними простиралось только небо, огромное черное небо. И дико завывал ветер.

Аня вспомнила фразу из чудесного, романтического фильма, который смотрела совсем недавно, фильма про любовь девушки и вампира.

— Лев полюбил овечку, — пролепетала она непослушными губами.

Михаил улыбнулся еще шире. На его зубах темнела кровь. Ее кровь.

— Львы не влюбляются в овечек, дурочка. Овечек львы едят.

А потом Михаил разжал руки, и Аня мешком полетела в черную пропасть. Тугой ветер ударил в лицо.

Почему она еще жива, почему не лишилась чувств от потери крови или от ужаса? Нет, она была в сознании.

Она понимала, что происходит.

Она знала, что ее сбросили с невероятной высоты, и что через несколько мгновений ее жизнь оборвется, потому что ее тело разобьется вдребезги об асфальт.

Аня приготовилась к ужасной боли и закрыла глаза.

Но почему-то она не упала.

Что-то сшибло ее в полете, больно ударило, окончательно выбив из нее дух, который и так готовился отлететь.

Кто-то держал ее, бережно прижимая к груди, и вот она снова летит сквозь ночь и ветер.

Все-таки это сон, странный наркотический бред. Наверное, в шампанское было что-то подмешано. Да, точно. Ее опоили и сделали с ней нечто скверное… И вот теперь она летит, летит, летит… Во тьму. В беспамятство.

4

— Делов-то, — сказал Мишель, опускаясь на площадку рядом с Софи, и взглянул на часы. — О! Пятнадцать минут первого. Новый год наступил. С праздником, Софья Николаевна! С праздником, друзья мои. С новым счастьем!

— С новым счастьем, — прошептала Софи.

Она думала: как бы деликатно, не теряя достоинства, сообщить ему о принятом решении. О том, что она хотела бы провести эту ночь с ним.

Но Мишель и сам уже все понял. Шагнул к ней, обнял и прижался губами к ее губам.

Глава вторая

Кровь от крови

1

Из обморока Аню вывели увесистые шлепки по щекам. Она тихо застонала и с превеликим трудом разлепила веки.

«Оставьте меня в покое, — хотелось сказать ей. — Просто дайте мне умереть, и все».

Тьма перед глазами рассеялась, и Аня увидела лицо ангела, низко склонившегося над ней.

Это был не Михаил. Это вообще не был кто-то из ее недавних знакомых.

Он был невероятно, невозможно, фантастически красив. Рядом с ним даже чаровница Варя, даже та фарфоровая блондиночка выглядели бы… земными. Да, земными.

А он был небесный.

— Не уходи, — проговорил ангел, встревоженно глядя на нее глазами цвета весеннего неба. — Держись, девочка! Держись изо всех сил. Я не дам тебе умереть. Слышишь?

Аня ничего не смогла ответить, слова застревали в горле, она и дышала-то едва-едва, малейший вздох давался ей с таким трудом, будто на груди лежит тяжеленный камень. Веки наливались свинцом. Что-то очень сильное тянуло ее обратно во тьму, и не было сил сопротивляться.

— Ты ведь не хочешь умирать, правда? — услышала она. — Ты хочешь жить?

Конечно, она не хочет умирать, просто не может бороться… Ангел набрал в ладонь снег и смочил ее горячие, пересохшие губы. Аня жадно слизала влагу. Оказывается, она буквально умирала от жажды!

— Вы — ангел? — прохрипела она, не узнавая собственный голос.

— Увы, нет. Не ангел. Меня зовут Ян, — ответил незнакомец, — я видел все, что сделали с тобой эти скоты, и это не пройдет им даром, уж поверь мне. Они совершили преступление. Нарушили Закон.

Господи… Ее же напоили и сбросили с крыши!

— Ты поняла, кто они такие? Они вампиры. Настоящие вампиры. Ты мне веришь?

Перед глазами Ани, словно кадры кинопленки, промелькнули лица склонявшихся над ней людей. Ну конечно, они не целовали ее в шею, они пили ее кровь. Михаил прокусил ей кожу, а остальные прикладывались к ране. И она видела свою кровь на их губах, она видела длинные клыки… Совсем как в кино.

Но только гораздо страшнее.

— Ты мне веришь? — повторил незнакомец.

— Да, — шепнула Аня.

В ее ситуации глупо было бы не верить. Ведь они затащили ее на шпиль Университета и там по очереди пили ее кровь. И их белые лица, и их жуткие глаза… Конечно, они — вампиры!

— Я хочу спасти тебя, — продолжал Ян. — Но я смогу это сделать, только если обращу тебя, понимаешь? Ты станешь вампиром. Как они. Как я. Соглашайся, иначе ты умрешь.

Он — вампир? Как жаль. А ведь так похож на ангела.

— Как… это?.. — прошептала Аня.

— Как это будет? Я возьму немного твоей крови. Совсем немного, они тебя и так почти осушили. Но нам надо обменяться кровью, поэтому — сначала я возьму у тебя, а потом ты — у меня. Выпьешь моей крови.

Фу, Какая гадость. Нет, она не будет верить в вампиров. Она уснет, проснется, и окажется — все это ей просто привиделось.

Глаза Ани снова начали слипаться, но ангел по имени Ян встряхнул ее.

— Слушай меня! Решайся! Ты умираешь! Еще минута — и будет поздно! Всего один глоток — и ты почувствуешь сама. Поймешь, что все, что я говорю, — правда!