Читать книгу "Хроники Талийской войны - Мушинский Олег"

тот момент у нее оставалось всего человек сорок. Плюс я. Дедалийцы обрушились на нас как штормовая волна, но их порыв разбился о железную стойкость талийских солдат. Потеряв порядка полуроты, дедалийцы откатились обратно, а мы, наконец, смогли укрыться за стенами крепости.

Еще пара минут, и началась буря. Над крепостью включилось защитное поле. Оно сразу стало мутным, словно туман, вот только туманы на Марсе белые, а этот переливался всеми цветами радуги, хотя заметно преобладали желтый с зеленым. Магнитное поле останавливало радиоактивные частицы, и они исчезали в крошечных вспышках, но как же их было много! По защитному полю целые сияющие волны прокатывались.

Вражеский лагерь все еще горел. В клубах дыма мелькали отдельные фигурки храбрецов, спасавших припасы от огня. Хотя, возможно, это были лишь тени – через марево защитного поля было сложно что-то толком разглядеть. По словам защитников крепости, 2-я и 3-я роты сумели пробиться через дедалийцев к нашим черепахам и укрыться в них до начала бури. Наемники сражались до последнего и все полегли. Если кто и выжил, его прикончила буря. Приборы в крепости уже показывали четверку на пике.

На левом фланге бой закончился, увы, не в нашу пользу. 1-й эскадрон трайков был разгромлен полностью. Защитники крепости видели, как дедалийцы захватили пред-герцога в плен. Остальные пилоты погибли, защищая его. Противнику победа обошлась в батальон солдат и сорок квадов – это чуть меньше половины эскадрона. С учетом того, что им еще удалось вывести из строя две наших черепахи, да и сколько-то талийских солдат погибло из охранения – это был их несомненный успех.

- А вы почему не помогли?! – возмущенно спросила леди Анна.

Вместо ответа защитники предложили ей самой взглянуть на пустоши с южной стены. Я тоже взглянул. Святые небеса и Юнона-защитница! С юга надвигалась целая армия. Перед крепостью разворачивался огромный полевой лагерь, куда нескончаемым потоком вливались колонны синих черепах. Сквозь два защитных поля они казались пульсирующими синими кляксами, по которым растекались многоцветные разводы.

Вся эта цветная вакханалия продолжалась минут двадцать, после чего быстро пошла на спад. Солнечные бури редко длились больше получаса, хотя рекорд, если мне не изменяет память, составлял аж трое суток. Еще несколько минут буря угасала и, наконец, защитное поле стало почти прозрачным. Кое-где расплывались мутные пятна, но это уже просто ветер набрасывал песок.

Затем поле погасло. Отряды уборщиков в защитных костюмах тотчас принялись драить все открытые поверхности. Какое счастье, что я нынче не в их команде. В этом костюме даже зимой недолго свариться. Четверть часа поработал, и уже пот глаза заливал. Но иначе тоже никак. Радиация – штука серьезная и наплевательского отношения не прощала.

Сирены вон у себя в лагере тоже первым делом прибрались – уверенно, обстоятельно, показывая нам, что им спешить некуда! – и только потом пошли на штурм.

Тяжелые бластопушки палили прямо из их лагеря, поддерживая наступление. Сияющие шары били по верхам стен, сбивая ограждение и солдат, но куда чаще перелетали через стену и падали внутри крепости. Кое-где вспыхивало пламя, но пожарные команды не дремали и ни одного пожара так и не разгорелось. Да и защитники крепости, сбитые с ног близким разрывом, поднимались на ноги и вновь занимали свои позиции. Псимарики размахивали флагами, воодушевляя бойцов.

Меня тоже захватило всеобщее воодушевление. Укрывшись за каменным зубцом, я был готов схватиться хоть с дюжиной врагов. По крайней мере, готов морально. У меня ведь ни брони, ни меча, да и курьерский трайк остался в ангаре. Бластер – и тот легкий, с тремя зарядами. Военные такие стрелялки называют пистолями. Это даже не оружие толком, а элемент мундира – не может же солдат быть безоружным. Я из него всего раз стрелял на полигоне прошлым летом. Если интересно: из трех выстрелов попал один, правда, в соседнюю мишень. Инспектор покривил физиономию, но поражение цели засчитал.

Хотя тут можно было палить вообще с закрытыми глазами. Сирены наступали четырьмя пехотными колоннами. Между колонн промчались трайки. Они не полезли на стены, а стали носиться взад-вперед под стенами, обстреливая защитников. Наши в ответ стреляли по ним. Штук пять выбили точно. Я тоже палил, но, похоже, лишь зря потратил свои три заряда.

Затем подошла пехота и сплошной синей волной хлынула на стены. Одни развернули приставные лестницы и полезли наверх, другие снизу палили по защитникам. Наши, конечно, отвечали, но не так плотно.

Пехотный бластер даже в самых умелых руках делает лишь один выстрел в пять секунд. Так сиренские солдаты выстроились в пять шеренг и били залпами каждую секунду, тогда как защитники крепости располагались всего в одну линию. Во-первых, лишь одну линию можно было надежно укрыть за зубцами на стене, а главное – не так уж много их было. Вскоре на стенах уже вовсю кипела рукопашная.

Наша рота получила приказ занять одну из внутренних башен – считалось, что мы в резерве – но бой и до нас докатывался, и тогда леди Анна бесстрашно сражалась в первом ряду. Ее алебарда с легкостью пробивала синие доспехи.

Примечание редактора: в первом издании эта фраза часто вызывала недоумение у наших читателей, далеких от реалий воинской службы. Стандартные доспехи сохранили свое название с древних времен, однако уже к 500-м годам броня фактически превратилась в полевой мундир, который был достаточно легок, чтобы не стеснять движения в бою, и в первую очередь защищал от энергетического оружия и неблагоприятной окружающей среды – т.е. от тех опасностей, с которыми солдат сталкивался чаще всего. До рукопашной схватки дело доходило сравнительно редко, а уж алебарда к началу войн Маринера и вовсе превратилась в церемониальное оружие. Достаточно сказать, что во всей талийской армии лишь одна леди Анна умела обращаться с алебардой.

Тем не менее, это были отдельные вырвавшиеся вперед отряды, и в перерывах у меня была возможность наблюдать за ходом сражения. Основной удар пришелся на центральный сектор. Оборона там едва держалась. Артиллерия сирен взяла прицел еще выше и теперь ее заряды падали только внутри крепости. А вот в восточном крыле сиренские солдаты беспрепятственно вливались в открытые ворота.

Нас, как резерв, немедленно отправили остановить врага,