Читать книгу "Спартак, футбол и другие. Третье издание - Евгений Серафимович Ловчев"

стебелек жует. Тяжело бегать «после вчерашнего».

— Никит Палыч, — начинает Вася, — говорят, вы прилично по воротам били?

Палыч зовет второго тренера, Анатолия Константиновича Исаева:

— Исайчик, есть заказ!

Исаев подает с фланга, Симонян бьет с лета, а Васька комментирует — это удар для «Пионерской правды», это гол для «Комсомолки», а это для «Советского спорта».

Проходит несколько минут, тренеры понимают, что все бегают, а Вася тут журналиста изображает.

— Вась, три круга, и в баню, — говорит Симонян.

* * *

Не надо думать, что Симонян был слишком мягким человеком, я на себе испытал это. В 71-м мы играли на Кубок с «Кайратом» в Москве. У Алма-Аты всегда была злая, неуступчивая команда.

У меня в самом начале футбольной карьеры сводило ноги в конце матча. Проблема больше психологичная — как подумаю о судорогах, так и они приходили. Вываливался за поле, и массажист разминал икры. Я не понимал, что происходит, доктора тоже не могли разобраться. Пил таблетки, но все равно не помогало: как 15 минут до конца остается, проблемы с мышцами возвращаются. И вот игра с «Кайратом», идет дополнительное время, все замены уже сделаны. И как всегда, у меня начинает сводить ноги.

Прошу нашего полузащитника, Колю Киселева, подстраховать меня на месте левого защитника, опасаясь не успеть за своим игроком. И в последние 15 минут Олег Долматов, игравший тогда за «Кайрат», на моем фланге мог дважды забить. Дважды мяч после его ударов попадал в штанги. Я с поля не ушел, хотя ноги сводило, и чувствовал себя героем — помог же команде.

В раздевалке Симонян мне, как теперь сказали бы, напихал. Ну, сейчас-то я понимаю, что он просто повысил голос, стал мне выговаривать за те два удара Долматова — мой же игрок! После игры, когда разъезжались по домам, я, молодой-горячий, сказал партнеру по команде, Вадиму Иванову, что с футболом закончил. Сейчас понимаю, что надо было раньше уйти с поля, попросив замену, и команда бы перестроилась, а тогда казалось — ну, я же герой, ногу скручивало, а все равно доиграл. И тем более — мы же победили!

* * *

Через четыре дня игра с ЦСКА в Лужниках. Я обижен, не приезжаю в Тарасовку на сборы. На матч пошел по билету и сел среди болельщиков. Сыграли 1:1, я поехал домой. Мне казалось, что началась другая жизнь, жизнь обычного болельщика.

Но тем же вечером позвонил Старостин. Говорили полтора часа, я горячился, сказал, что разочаровался в идеалах «Спартака», что Симонян не прав. Сейчас вспоминаешь; ну бред же, тренер прав! А тогда Николай Петрович слушал все это, успокаивал… И в конце сказал фразу, которую я и сейчас часто вспоминаю.

Часто слышу, как журналисты, комментаторы, работники клубов и даже пресс-атташе говорят: вот, это команда Ярцева, Романцева, Аленичева или Карпина. Ерунда, потому что люди приходят и уходят, «Спартак» остается и в него на какое-то время приходим все мы: тренерами, игроками… То же самое слышу и о сборной: команда Капелло, Адвоката, Хиддинка или Слуцкого. Нет, это сборная нашей с вами страны!

Старостин тогда сказал: «Женя, Симонян и Старостин — это еще не „Спартак“. „Спартак“ — это что-то большее, аура в стране, некое воспитание. Некий протест даже!»

Протест — в 70-е годы? Я долго думал тогда над словами Старостина, потому что знал о порядках в других клубах и сравнивал с той демократией, что мы, игроки, имели в «Спартаке». Воспитание и жизненный опыт не позволяли Старостину говорить свысока и что-то навязывать. Его любимые поговорки: «Ум хорошо, а два лучше», «Истина посредине», «Семь раз отмерь, один отрежь». Почему мы звали его Чапаем? Как мне рассказал Никита Палыч, прозвище это пошло еще с начала 60-х. В фильме «Чапаев» есть эпизод, когда комдив объясняет тактику ведения боя — расставляет картофелины на столе и говорил, где должен быть командир в той или иной ситуации. Так и Старостин — когда установку завершал тренер, вставал с места и добавлял что-то свое.

Когда Старостин сказал ту свою фразу («Спартак» — это нечто больше, чем Старостин и Симонян), все встало на место.

* * *

Руководители в «Спартаке» в то время были людьми мудрыми, много пережившими и повидавшими. Однажды на встрече ветеранов мы долго уговаривали сказать тост дочь Николая Петровича. Елена Николаевна долго не соглашалась, а потом сказала:

— Для отца «Спартак» был делом всей его жизни.

Насколько же это контрастирует с выражениями о том, что «Спартак» — это команда чья-то: тренера, владельца… Для меня «Спартак» на все времена — это общество и клуб Старостина.

В общем, Николай Петрович все разложил по полочкам.

* * *

На следующий день после разговора с ним я, как наблудивший котенок, приезжаю в Тарасовку. Там рядом с полем всегда был памятник Ленину, с клумбой, игроки шли по дорожке мимо Ильича на поле.

И вот иду, а с другой стороны Ленина — Симонян. Первая встреча после того, как я взбрыкнул. Идем, а между нами Ленин.

Здороваюсь, жду разноса — сейчас начнут жизни учить. Был к этому готов, и ответил бы, не стал молчать.

А Никита Палыч спокойно так говорит:

— Привет, Жень, иди на тренировку.

И все, конфликта нет. Представляю, сколько бы я наслушался о себе, окажись на месте Симоняна Бесков. Козырь Симоняна — умелое распределение обязанностей тренерским штабом, умение снимать напряженку, доверие, создание прекрасной обстановки.

Он никогда не замыкал все вопросы на себя. За соперников отвечал Сергей Сальников, и его рассказы, довольно простым языком, без запугивания соперником, мне запомнились. Симонян умело работал с молодыми. Его отличие от Бескова в том, что он не только умел дать старт юниорам, но и в тот момент, когда они что-то из себя уже представляли, говорить с ними, не унижая, но и давая понять дистанцию. Симонян, человек мягкий, умел резать по-живому. Именно Палыч отчислил из «Спартака» Нетто.

В период чемпионата, после сборов, я не помню тяжелых тренировок. Работа была поддерживающая, между играми на восстановительных тренировках играли в баскетбол. А Симонян натаскивал молодых. Брал меня, Папаева и показывал, как подключаться в атаку, как взаимодействовать, если я ухожу в атаку, кто кого страхует.

* * *

А с этими судорогами есть еще одна интересная история, напрямую со «Спартаком» не связанная. На углу Садового кольца и Сретенки в Москве располагался магазин, в котором отоваривались известные футболисты и хоккеисты, потому что директором был болельщик. Мяса вырубят получше, паштета дадут, икры.

Это