Читать книгу "Ангел Тьмы - Феликс Эйли"

держать класс в послушании, и многие ученики относились к ней с уважением и пиететом.

– Как вы знаете, недавно господин д’Обстер, наш мэр, выступил с большой речью о ценностях нашего города и общества, – Гаритос говорила тихо, но каждый ученик мог расслышать каждое её слово, – сейчас вы будете должны её послушать.

С этими словами Максима продвинулась в конец класса, вдоль парт и розоватых стен с портретами известных деятелей. Она остановилась у дальней стены, полностью закрытой шкафами с книгами, и включила установленный на штативе небольшой проектор. Устройство затрещало, и его объектив засиял ослепительным светом, после чего на тщательно вытертой угольно-чёрной доске появились большие белые буквы:

«Студия Последней Надежды представляет фильм Дитера Кесселя»

«Наша последняя надежда: Д’ОБСТЕР»

В этот момент шорох и тихие смешки в классе исчезли – взгляды учащихся уже были прикованы к экрану. Антуан почувствовал, что уже начал зевать, но держал себя в руках и не закрывал глаз. Хотя брат с сестрой сидели за первой партой, некоторые их одноклассники обладали каким-то невероятным, практически собачьим чутьём. И могли безошибочно уловить разные телодвижения близнецов и при необходимости донести Гаритос. Обречённо посмотрев на сестру, Антуан понял, что она чувствовала ровно то же самое.

В закреплённых под потолком громкоговорителях заиграли первые торжественные аккорды гимна города. На доске кадры пошли один за другим. После пёстрых фасадов Последней Надежды и величественно-строгого здания Парламента монтажёр показал взводы солдат, в унисон марширующих по улице. Затем военный парад исчез, и на его месте появилась трибуна, выкрашенная в цвета города – красный и жёлтый. Её охраняли солдаты с винтовками, выстроившиеся впереди. В середине трибуны, у деревянной кафедры с большим микрофоном стоял невысокий человек лет пятидесяти. Это был сам мэр. Слева и справа от него за жёлто-красными постаментами сидели министры, которые представляли верхнюю палату городского Парламента. За спинами высших чинов развевались флаги.

Музыка стихла, и мэр начал речь:

– Приветствую вас, дорогие граждане Последней Надежды! Мне недавно задали вопрос – а что есть наши ценности? Какие вещи, какие понятия можно назвать главными, фундаментальными для нашего города и нашего народа?

Д’Обстер произносил слова спокойно, без лишних интонаций, но твёрдо, уверенно, с нажимом. На первый взгляд, он выглядел неприметно – носил простой костюм, а не пышный мундир, и держался без аристократической спеси или жеманства. Его лицо уже заметно начало стареть, и редкие волосы поседели от государственных забот. Но в глазах д’Обстера чувствовалась железная, безупречная воля, а его голос, как и у Максимы Гаритос, призывал к порядку и дисциплине.

– В начале прошлого века человечество жило, обращаясь к ценностям гуманизма, – продолжал глава города, – нас призывали уважать и ценить права и свободу других. И мы думали – нет, мы верили, что это уважение приведёт к прогрессу и процветанию. Но в своей гордыне и погоне за новыми идеалами можно легко забыть о вечном, об истинном. О том, что веками и тысячелетиями направляло человечество на верный путь. Уверовав в гуманизм, в торжество человека, люди предали Бога, отринули установленный Им незыблемый порядок вещей. И за свои иллюзии им пришлось платить, причём кровью и человеческими жизнями. Вспомните идеалы революции в Дюгалле. Свободу, равенство и братство. Эти прекрасные слова привели к невиданному кровопролитию, которое завершилось приходом нежити Ле Бона и Второй Великой войной. А что случилось с Дюгаллем потом? Его правители выродились в опереточных актёров, которые на публике угождали электорату, а в действительности лишь прислуживали магам-демонопоклонникам, захватившим реальную власть. Вспомните Северию, где царь дал право высказаться униженным и угнетённым. Во что это вылилось? В революцию, после которой страну растерзали Зимин и его шайка кровожадных магов.

Риторика д’Обстера вполне подходила какому-нибудь эмоциональному, брызжущему слюной генералу или революционеру, но мэр произносил все эти слова совершенно спокойно и холодно, будто излагая факты. А Антуан и Элеонор, слушая мэра, снова не могли понять, почему маги в его речах были тесно связаны с демонами. Инес говорила, что люди, которые обладали волшебными способностями, получили свой дар не от нечистой силы. И что многие чародеи, наоборот, боролись с исчадиями Ада. Однако д’Обстер или не знал этого, или целенаправленно искажал факты.

– Я знаю, Перес – ты с сестрой из этих магов, – Антуан услышал за спиной шёпот Пьера Коссака.

Этот мальчик с кудрявыми рыжими волосами и вздёрнутым носом был заклятым врагом близнецов и никогда не упускал случая сказать им что-нибудь обидное. Впрочем, лично брат и сестра не считали магию чем-то плохим, но большинство горожан, включая Пьера, были убеждены в обратном.

– Вспомните Катценхаузен – так называемое «королевство» воров и убийц, построенное ведьмой Арабеллой, – продолжал вещать д’Обстер, – после двух веков переворотов и кризисов в той «стране» пришло к власти гнилое правительство «королевы» Изольды, которое прогнулось под мировым магическим закулисьем и полностью зависело от Брата и Сестры – двух отвратительных мутантов, обладавших нечестивой силой.

Элеонор и Антуана передёрнуло от этих слов. По рассказам Инес они знали совсем других Эрнста и Изабеллу – героев, которые сражались с демонами и хотя бы ненадолго отсрочили конец света. Они действительно дружили с королевой Изольдой, но никогда не злоупотребляли этим и не стремились к власти.

– Что, себя узнали? – издевался за спиной Антуана Пьер, применив своё печально известное чутьё.

Брат, как обычно, ничего ему не ответил, и сделал вид, что внимательно всматривается в фигуру мэра на доске.

– И что стало со всеми этими государствами девяносто лет назад? – задал риторический вопрос д’Обстер, – все они рухнули под натиском армии демонов и нежити, как и владения чуждых рас. Лишь наша Священная Империя Людей пала последней – империя, не поражённая магической заразой и до конца верная своим ценностям. И Господь всех покарал легионами Тьмы, но оставил нам шанс на выживание, на сохранение рода. В крови и огне апокалипсиса гордое здоровое человечество возродилось и переродилось, свободное от былых наваждений и иллюзий, чтобы дальше выполнить свою великую миссию. Поэтому мы с уверенностью скажем, что свободны и равны. Но мы не должны забывать, что свободны и равны перед Богом и Его судом. И что наш долг – сохранить то, что веками обеспечивало выживание здорового человечества и помогло нам перенести конец света. Те вечные ценности, вечные духовные столпы – государство, церковь, семью. И тогда Последняя Надежда воссияет вечным пламенем над опустошённым демонами миром, что погряз в своих пороках. Последняя Надежда сегодня, Последняя Надежда