Читать книгу "Махинации самозванца - Илья Николаевич Романов"

сорок.

– Вон отсюда, дура! – вскрикнул мужик и смутился. – Простите, ваша милость[5]. Племянница. Только в замок взял. Ещё неопытная.

Мне это показалось, или он пытался выделить интонациями «неопытная». Он что, под меня её подложить хочет?! Ну да, хочет. Вон как на племянницу сурово посмотрел, когда девчушка прошмыгнула в двери.

– Ты-то сам кто? – пресёк я мысленные внушения мужика к его креатуре. Делать мне больше нечего, как смотреть на мужика, метающего гневные взгляды на девицу.

– Ваша милость. Хелрик я. За хозяйство тут отвечаю. – торопливо протараторил мужик, чем ввёл меня ненадолго в когнитивный диссонанс.

– А Коим тогда за что отвечает? – поспешил я пресечь словоблудие мужика.

– Коим тоже на хозяйстве, – замялся лысеющий. – Он больше по снабжению, а я, ваша милость, на всё горазд. Кухня на мне, стол на мне, обслуга на мне. Вы только скажите, что вам не нравится! Я их быстро вожжами отучу. У меня не забалуют!

Ну, всё понятно. Вместо Коима вызвали этого лысеющего хорька. Взгляд его мне не нравится. Какой-то бегающий взгляд. Глазки маленькие, чуть заплывшие жиром. Сам он не то чтобы жирный, но заплывший жирком. Мне даже отчасти смешно смотреть на него. Хелрик пытается раздувать щеки. Пытается быть одновременно и важным, и раболепным.

Всё понятно. Власть сменилась, и самые ушлые пытаются занять место потеплее, оклеветать и сместить бывших фаворитов. Не удивлюсь, если этот подобострастный «пухлик» сейчас мне начнёт петь песни о том, как Коим плохо ведёт дела, да и вообще будет набиваться в друзья.

– А уж ваш батюшка как меня ценил… – словно отвечая на мои мысли, завёлся пухлик. – Он мне не раз говорил: один ты у меня, Хелрик… знаешь, чего я хочу… Ваша милость, мечтаю…

– Ты подожди с мечтами! – рявкнул я на мужика.

Всё с ним понятно. Карьерист. В общем, такая сволочь, что при случае легко переметнётся на другую сторону. Чем-то он мне напоминал хохла прапорщика, стелющегося перед начальством. Глазками так и пучит от усердия, куцыми усиками над верхней губой шевелит, сам стоит чуть ли не навытяжку. В другое время я послал бы подобного типа куда подальше. Не выношу подхалимов. Но сейчас у меня не та ситуация. Надо работать с теми, кто есть. Карьерист – это не только потенциальный предатель, но временами такая полезная сволочь, что их тоже надо ценить. Конечно, если ты сам начальник, а не его соперник. Впрочем, за карьеристами и пригляд постоянный нужен. Плюсы их исполнительности перекрывают минус их ненадёжности.

– Читать умеешь?! – рявкнул я на замершего Хелрика.

– Да, ваша милость… – промямлил он и попытался что-то продолжить, но я его прервал.

– Что ещё умеешь?

– Да я… Ваша милость! Всё могу! – начал распушать перья Хелрик, но заткнулся от моих слов.

– Ну да! Конечно! Могу копать, могу не копать, – сгоряча сказал я по-русски, но быстро взял над собой контроль и продолжил на местном языке: – Повернись-ка, дай на тебя посмотреть получше…

Я не знаю, что там творилось в мозгу у лысеющего, но он с некой опаской стал кружить вокруг своей оси. Уж не счёл ли этот блудодей, что мне больше мужские зады импонируют. Вон как испуганно на меня смотрит и, видимо, вспоминает, что я его племянницу выгнал за дверь.

– Достаточно! Сядь… Мне что?! Два раза повторять?! Сядь, я сказал! Вот так! Сиди! Понимаешь?! Какая тебе честь оказана?! Сидишь рядом с бароном! Сиди, я сказал! – рычал я на мужика, у которого все шаблоны общения со знатью пошли вразнос. Он всё порывался встать, но мялся под моим слегка озверевшим взглядом.

– Так. О чём это я, – мыслил я вслух. – Читать умеешь. Это хорошо. На! – я протянул подхалиму свой кубок. – Пей!

Хелрик с опаской в глазах, но всё же торопливо, залпом выпил.

– Молодец… Мой отец был отравлен. Ты это знаешь… У отца кто-либо пробовал еду на отравления?! Нет! Как беспечно с его стороны… Ты говорил, что ты главный по кухне?! Теперь ты будешь пробовать все блюда, приготовленные мне! Не надо благодарности. Я вижу, как ты рад!

Когда я произносил последние слова, мне было даже в чём-то смешно. С Хелриком сработало старое армейское правило: «Инициатива всегда имеет своего инициатора». Вызвался быть старшим по тарелочкам, так будь им, но не обессудь, если будешь отравлен вместо меня.

Помню, что тогда у меня в мозгу ещё промелькнула мысль, что яды бывают с антидотами, и потому я введу второго проверяющего еды, после этого подхалима. «Бережёного Бог бережёт», но Хелрику об этом совсем не стоит знать. Мне же придётся есть холодную еду, так сказать, издержки правления. Хотя и тут можно извернуться. Я это к тому, что мой взгляд случайно упал на нетопленый камин в кабинете. В общем, есть на чём себе без палева еду разогреть…

– Моего отца ты тоже кормил? – не до конца отойдя от своих мыслей, тихо спросил я.

– Не уберегли кормильца. Я эту суку… Ваша милость… – начал, поскуливая, глотать слова Хелрик.

– Не кипишуй, – по-русски невольно вырвалось у меня, но я быстро перешёл на местный язык. – Не понял, что я сказал? Да и правильно. Не тебе знать этот язык. Ты пей вино. Я разрешаю. Отныне ты всё будешь пробовать. Цени оказанную тебе честь. Со стола барона будешь есть и пить! Как я сам буду пить?.. Ну не надо. Я с этим сам разберусь. Мне и из бутылки не зазорно выпить в своём замке…

Я отпил из бутылки и понял, что пережал своего карьериста. Он же не дурак и стопудово понимает, что я опустил его до дегустатора. Надо подсластить пилюлю.

– Давай, что ли, чокнемся[6]. Есть такой у меня обычай на родине. Вот так надо делать. Теперь пей. Вот молодец… – за распитием говорил я и видел, что Хелрику мои слова приятны.

– Я смотрю, мужчина ты неглупый. Старательный. Уверен, что тебя ценил мой отец. Да не красней ты так. Я же вижу, что ты толковый, – говорил я, и самому становилось противно от своего вранья.

Старый барон был боевым сотником гвардии и такую крысу мог терпеть только из-за его полезности, но никак не уважать или ценить.

– Ты, смотрю, многое на себе несёшь. Не последний человек в замке. Наверное, знаешь про всех в замке. Да не стесняйся ты так. Вижу, что ты умный человек. Я тут недавно, но уже вижу, что с тобой у нас много общего. – в очередной раз соврал я. Самому противно от своего вранья, как будто в чан с