Читать книгу "Бои в Прибалтике. 1919 год - Коллектив авторов"

пошла ружейная стрельба, причем не только наискосок справа, но и прямо справа, уже на этом берегу Виндавы. Большевики, судя по всему, напротив Лутцхофа уже перешли реку и продвигались вдоль поросшего лесом берега, чтобы теперь пойти в атаку в обход. Сначала я был в стрелковой цепи егерей на берегу Виндавы; бывшую напротив нас большевистскую цепь стрелков мы вскоре перестреляли, а выжившие начали, оставив 10– 15 человек убитыми и тяжелораненых, лежавших черными точками на снегу, перебежками отступать.

Так как вторая стрелковая цепь подошла уже на 600 м, поддерживаемая издалека двумя «максимами»[41], по нам открыли поистине неприятный огонь. Один доброволец, Артур Вальтер, в паре шагов от меня получил легкое ранение в руку навылет, однако это не помешало ему позднее поучаствовать в контрнаступлении егерей.

Между тем левее, позади церкви показалась пара большевиков, которые стали стрелять по нам. К нам подбежал один лейтенант из егерей, взял четырех человек, в том числе и меня, чтобы прикрыть левой фланг. Там, укрывшись так хорошо, чтобы мы не могли их обнаружить, где-то залегли дюжина или больше большевиков и обстреливали нас, как только мы показывались, причем довольно метко, а порой и с должной дистанцией. К сожалению, подойти поближе они не пытались. Единственной их жертвой была старая дама, которая со своим маленьким внуком вышла из лесу с вязанкой хвороста, ребенка легко ранило шальной пулей. В ходе боя всех наших раненых на всякий случай под прикрытием отправили в Пикели, ведь тогда еще не могли в полной мере оценить ударную мощь и упорство русских. Постепенно огонь стал слабее и отдаленнее, пока наконец с наступлением темноты последние выстрелы не прогремели в направлении на Лутцхоф.

Противник оставил на поле боя всего до 18 убитых, в основном, судя по документам, «стрельников»[42] из 3-го Курляндского стрелкового полка, однако также и некоторых местных большевиков, которые решились присоединиться к своим красным собратьям по ходу их победоносного шествия. Наши потери были очень невелики: кроме еще одного егеря Вальтер был единственным раненым.

Часто превозносимая храбрость латышских стрелков, этой «красы русской революции», также не вызывала особенного трепета. Они, конечно, были лучше, чем местные банды, однако не более того. В любом случае их можно было спокойно сдерживать при соотношении сил 1:3 и даже 1:5, а то и громить».

Несмотря на эти местные успехи, положение на Виндаве в конце января было ни в коем случае не обеспечено. После взятия Виндавы большевиками фронт – от Варенхофа до Тыркшле – проходил лишь примерно в 50 км вдоль р. Виндавы, в то время как на севере и на юге красные начали обходить фактически незащищенные фланги ландесвера и Железной дивизии.

И все же, однако, неудачи в последнюю неделю января явно парализовали наступательный дух большевиков, а полученная таким образом ландесвером и Железной дивизией передышка имела решающее значение для дальнейшего хода боевых действий.

1-я гвардейская резервная дивизия

Однако подъем духа и укрепление веры в себя в войсках отразились, главным образом, в отчете об обстановке губернатора Либавы, который теперь, несмотря на полученные противником подкрепления, твердо рассчитывал на удержание рубежа по Виндаве. Однако решительная перемена могла произойти лишь с прибытием 1-й гвардейской резервной дивизии, которую Верховное командование «Север» 4 февраля передало 6-му резервному корпусу. Эта дивизия, прекрасно проявлявшая себя в боях на Западе на всех направлениях вплоть до последнего момента, прибыла в Берлин в середине декабря 1918 г. Уже на Рождество ее состав настолько сократился, что кроме нескольких ударных отрядов едва удавалось найти людей, способных обеспечивать уход за лошадьми.

Поэтому когда дивизия 22 декабря, непосредственно перед завершением демобилизации, получила приказ вновь сформироваться для боев в Прибалтике, поначалу возникли серьезные трудности. Не хватало буквально всего, прежде всего денег, без которых о вербовке не стоило и думать. Лишь когда дивизия вступила в контакт с уже тогда существовавшим вербовочным бюро «Балтенланд», во главе которого стоял младший брат германского командующего в Финляндии, советник правительства граф фон дер Гольц, и пошло пополнение полков[43]. Прежде всего дивизии удалось раздобыть некоторое количество испытанных командиров, к ним при роспуске прежних воинских частей добавились и лучшие элементы из нижних чинов. Но приходили и целые роты, эскадроны и батареи, удерживаемые преданностью своим командирам. Их вело чувство долга и воодушевление; к ним присоединялись и горстки маргиналов всех видов, авантюристов, частью годных в солдаты, но куда больше не лишенных моральных изъянов, стремящихся в первую очередь «к своей пользе». Таковы были войска, которые можно было удерживать воедино лишь постоянным надзором и «очищением» с помощью являвшихся в относительно большом количестве офицеров и унтер-офицеров из боевых полков дивизии.

Несмотря на это и вопреки чудовищным трудностям, с которыми удавалось в революционные времена доставать самое необходимое обмундирование и оснащение, в течение месяца января в районе Бернау, куда была переведена дивизия, получилось сформировать наполовину боеспособные части.

2-й гвардейский резервный полк силами в 500 человек уже в середине января был отправлен в окрестности Лыка, где он был пополнен добровольцами из Восточной Пруссии, эшелоном вюртембержцев, а также кадетами и студентами. Когда 6 февраля из Либавы пришла настойчивая просьба о помощи, туда смогли отправиться двумя батальонами и пулеметной ротой, где их поначалу разместили около Шкуди. 12 февраля 1-й офицер Генштаба капитан фон Рабенау[44] с отрядом гвардейских стрелков прибыл с первым транспортом из Штеттина в Либаву. После некоторой паузы за ним последовали остальные части дивизии частью на судах из Штеттина, частью по железной дороге через Мемель в Либаву, куда и прибыли последние транспорты 20 февраля.

Бои в зоне ответственности 52-го генерального командования

Далее к югу у 52-го генерального командования получивший немного артиллерии отряд Рандова держался на дороге и у железной дороги Таурогген – Шавли. Там знали, как постоянно удерживать противника в напряжении с помощью мелких операций, чтобы их относительную численную слабость не могли распознать. Первые готовые к применению части из приданной генеральному командованию 45-й резервной дивизии – половина 2-го батальона 210-го резервного пехотного полка, две батареи и саперная рота – 18 января пришлось передать губернаторству Либава, а положение их командной инстанцией в Кёнигсберге оценивалось как очень опасное. Два дня спустя за ними последовали вновь образованный отряд фон Либермана, батарея и пулеметная команда.

Из 86-й пехотной дивизии, о прибытии которой было объявлено тогда же[45], боеспособные части должны были быть выдвинуты к Скаудвиле на дороге Тильзит – Шавли.

В остальном же