Читать книгу "Хорошие. Плохие. Нормальные - Елена Колина"

Рид, пятитомник оранжевый…

Если бы в этом театре абсурда были зрители, они могли бы подумать, что я стою на выдаче книг в библиотеке.

Алкоголик повернулся и ушел, не попрощавшись. Какое счастье, что здесь Маратик. Будь я здесь одна, умерла бы от ужаса прямо на «Саге о Форсайтах», и все.

Ох, опять стук в окно. Вернулся. Стучит в окно. Зачем он вернулся?! Я же сказала, что водки нет.

— Достоевский есть?

Господи, Достоевский… семь утра, ко мне пришли за водкой, вместо водки просят Достоевского… Это же просто… настоящий Достоевский!

Я взяла из стопки серого Достоевского, верхний том, просунула в форточку. Алкоголик полистал и сказал: «Здесь письма, давай другой».

Я просовывала по одному тому в форточку, потом просовывала по два. Хотела по три, чтобы быстрей, но по три тома не влезало, форточка небольшая. Наконец просунула в форточку всего серого Достоевского, и алкоголик ушел.

— …Где ты шляешься? — пробормотал в полусне Маратик.

— Достоевского раздаю окрестным алкоголикам.

— Хорошо. Ложись скорее.

— Нет. Вставай и уходи. Иди домой.

Маратик закрыл глаза и сказал, что он совсем не хочет домой, ему со мной хорошо. Между нами возникло что-то прекрасное, за эту ночь я стала частью его жизни.

— Ложись, давай еще поспим.

— Нет. У каждого человека должны быть моральные императивы, мой моральный императив состоит в том, что я не сплю с незнакомцами на одном диване.

— Мы с тобой созданы друг для друга: тебе страшно одной, а мне негде ночевать. Согласись с тем, что я уже стал частью твоей жизни, и ложись.

Легла рядом с Маратиком, подумала: «Какое счастье, что здесь Маратик! Как бы я заснула после такого?» — и провалилась в сон.

28 МАРТА, 9 УТРА. ЗЕЛЕНЫЙ ТУРГЕНЕВ

Цитата дня:

— Это Ася ее нашла, — отвечал Гагин. — Ну-ка, Ася, — продолжал он, — распоряжайся. Вели все сюда подать. Мы станем ужинать на воздухе. Тут музыка слышнее. Заметили ли вы, — прибавил он, обратясь ко мне, — вблизи иной вальс никуда не годится — пошлые, грубые звуки, — а в отдаленье, чудо! так и шевелит в вас все романтические струны.

«Ася»

Всё же неловко. Лежим вдвоем на узком диване, я в пижаме, Маратик в моем розовом халате, ничего друг о друге не знаем. Не то чтобы разврат, беспорядочная половая жизнь и распущенность, но и не то чтобы совсем не распущенность.

Тихо, чтобы не разбудить Маратика, встала, побрела к чемодану. С закрытыми глазами вытащила книгу. Открыла, где пришлось, ткнула пальцем в строчку, нашла цитату дня.

Теперь, когда у меня есть книги, это опять станет моим ритуалом, как было всегда, и дома, и у СН: проснуться, взять книгу, открыть на любой странице, ткнуть пальцем в строчку — найти цитату. Из цитаты может получиться день. Цитата может указать путь, как поступить, но может и не указать. Иногда смысл цитаты дня понятен сразу, иногда надо подумать. Иногда смысл остается скрытым, но он есть. Бывает, что, как ни крути, не к чему пристегнуть цитату. А иногда — и это самое интересное! — смысл цитаты обнаруживается только на следующий день.

Вернулась на диван к Маратику, стала думать, к чему это — «ужинать на воздухе», «романтические струны»…

…Проснувшись, Маратик повернулся ко мне: неловко, надо проявить к хозяйке дома сексуальный интерес. Вчера ночью мы пели и заснули, как дети, нам даже не пришло в голову, что мы разного пола.

Но мы разного пола. Принято считать, что два молодых разнополых человека, оставшись наедине, должны броситься друг к другу и заниматься любовью, как сумасшедшие кролики.

Маратик вежливо протянул ко мне руку, я отвела его руку и сказала:

— Прости, но у меня есть особенности… я асексуал.

— Асексуал? — оживился Маратик. — Ты вообще против секса или против секса со мной? Может быть, ты лесби?

— Я не против секса в принципе. И я не лесби. Я асексуал, это другое. Асексуалы не чувствуют влечения ни к кому.

— Даже ко мне? — недоверчиво хмыкнул Маратик.

— Для асексуалов секс возможен в виде подарка партнеру, и то после долгой работы над собой. Асексуала нужно предупреждать о возможном сексе за два дня… а о спонтанном сексе не менее чем за пять дней.

— Предупреждать о спонтанном сексе за пять дней в письменном виде. Понял. А если не предупредить, что тогда?

— Тогда у асексуала будет психологическая травма. Некоторые асексуалы могут даже впасть в ступор.

— Да?.. Интересно. …Тогда я тоже должен кое в чем признаться. Ты асексуал, а у меня целибат. В отличие от тебя, я чувствую сексуальное влечение… к тебе и ко всем… но у меня целибат, воздержание от секса по религиозным или иным соображениям. Я воздерживаюсь от секса с тобой по религиозным или иным соображениям.

Все эти шуточки означают, что ни ему, ни мне не нужен секс, и мы свободны. Свободны от необходимости заниматься сексом.

Мы немного поспорили, кому идти за продуктами, и я сбегала в магазин во дворе напротив, принесла хлеб, молоко, яйца. Маратик крутился у плиты в моем розовом халате.

— Ты хочешь яичницу или омлет? …Оргазм — это хорошо, но почему я должен считать эти несколько минут главными в своей жизни? С точки зрения общества, если у меня нет секса, я неполноценный. Общество вынуждает меня иметь секс, чтобы я не чувствовал себя неудачником. А я ничего не делаю из-под палки, это мой принцип, — рассуждал Маратик, взбивая вилкой яйца. — И еще я против любви. Любовь вовсе не самое прекрасное, а самое страшное, что есть в мире, любовь делает другого человека объектом: ты мой любимый человек, хочу тебя трахнуть. Любить — это значит делать зло другому, отнять у него свободу. Разве мы хорошие люди, когда любим? Мы хотим заполучить любимого человека, владеть им единолично, чтобы он был только наш, хотим съесть его, сожрать. Да еще стремимся сделать объект любви лучше, более съедобным, вкусным для себя… Ну как омлет, ничего?.. Единственная прекрасная связь между людьми — это дружба: я выбрал тебя, ты выбрала меня…

И тут раздался стук, против обыкновения не в окно, а в дверь.

За дверью стояла женщина с карликовым пуделем, у женщины на голове бантик, и у пуделя на голове бантик.

— Я ваша соседка. Скажите, пожалуйста, у вас Манн есть? Очень нужно.

— Томас Манн есть, в десяти томах, коричневый, — сказала я, вытирая слезы. — Почему вы спрашиваете?

— У меня есть друг. Это вы понимаете? — агрессивно