Читать книгу "Позволь чуду случиться - Анна Агатова"

этот вопрос. И что? Мне домой нужно! Понимаете? Мне нужно домой! А я не только не стала ближе к дому, я ещё и кота потеряла!

И кота потеряла, и будущее. И неизвестно, что ещё. Мне же на собеседование в понедельник, я же договорилась! А тут такое…

Мне повезло с вакансией. Её Лариса увидела, мне рассказала, поддержала и подсказала. А ещё помогла резюме сделать и ещё потом, когда мне позвонили и пригласили на собеседование, не позволила отказаться.

Я так волновалась, настолько накрутила себя, что надумала бросить всё, не пойти, придумать любую причину и не пойти — настолько тяжело было примерять к себе ситуацию отказа. Мысли вертелись только вокруг этого, и я выискала кучу причин, почему отказала бы такому кандидату, как я, и настолько на этом зациклилась, что просто перестала трезво мыслить.

Но тётушка растормошила, не дала закрыться, как обычно бывало со мной в трудных ситуациях. «Ты же не корову покупаешь. Какие твои потери? Может, ещё сама захочешь отказаться! Да и просто позволь себе. Позволь пойти и позволь отказаться, если что-то не понравится. Представь, будто ты не на собеседование идёшь, а просто поговорить "за жизнь". А если ещё и возьмут на работу, будет тебе приятный бонус», — со смехом сказала и обняла меня. И дрожа от страха всё же решилась. А теперь?

Я вздохнула судорожно, как в детстве после окончания страшной сказки, и тоже обняла Ларису. Мне, наконец, хорошо стало, легко. И не только потому, что она решила мои сомнения. Я почувствовала, что не одна, что кому-то нужна, что могу рассчитывать на чью-то поддержку.

Потому что с мамой мои разговоры по телефону были похожи на беседу с кассиром банка:

— Здрасьте, мне вот тут оплатить.

— Здрасьте. Карточка или наличка? Не забудьте ваш чек.

С отцом, конечно, всё было по-другому. Я ему, конечно, похвасталась: меня пригласили на собеседование и как только получу диплом, могут взять на работу. Он, конечно, радостно улыбался, всё переспрашивал: «Да ты что?! Правда позвонили? Сами? Ну ты, Зай, молодчага!».

Но дети, как всегда, шумели, и я так и не смогла рассказать ему как волнуюсь, как боюсь, как переживаю.

Как соскучилась за ним.

Как хочу снова увидеть.

И не с экрана компьютера, а вживую. Как хочу обнять, рассказать, как мне одиноко и страшно, как мне не хватает его.

Но я улыбалась и давила слёзы, молча слушала, как мой младший сводный брат лопочет у отца на руках, дёргая его за ухо, как старший кричит где-то там, за границами видимости, заглушая наш разговор. Улыбалась девочке, падчерице отца, что стояла у него за спиной, собственнически положив руку на его плечо и всем видом показывая: «Это теперь мой папа, а не твой! Поняла?». Улыбалась и папиной жене, которая, заглянув в камеру, сказала:

— Зоюшка, я украду у тебя папу. Он мне сейчас очень нужен. Прости.

И я улыбалась, глядя в экран, где мгновенье назад мой папа махнул мне на прощанье рукой.

Улыбалась, и всё же не сдержала слёз, в который раз убеждая себя, что всё нормально, что так бывает, что у него своя жизнь, что я там всё равно не прижилась бы, а он, как мог, поддержал меня. Вон как радовался, улыбался.

Так что оставалась только Лариса.

Хорошо, что у неё нашлось для меня полчаса и нужные слова.

А контора эта, куда нужно было идти на собеседование, в нашей среде — среде зелёных выпускников колледжа — была известна. Туда брали, таких, как я новичков, подучивали, натаскивали, давали опыт. А потом кто-то рос по карьерной лестнице здесь же, кто-то находил варианты получше, некоторые — даже в столице. Поэтому попасть на такую работу было удачей.

А если я без предупреждения сорву собеседование, не приду, то потеряю эту возможность навсегда. И всё из-за чего? Из-за какого-то дурацкого Жажи с мордой коня!

И я с новыми силами накинулась на парня с расспросами. Ну не может быть, чтобы ничего не отозвалось!

— Скажи, где мы? Это Турция? Мне нужно в консульство, в консульство России. Рос-си-я! — произнесла я по слогам, борясь с подступающим отчаянием. — У меня с собой даже гражданского паспорта нет. Меня же оштрафую, я не знаю… в тюрьму засадят! Я не хочу в тюрьму, мне домой надо! На собеседование!

Жажа прислушивался к моим словам, как птичка — склонив голову к плечу. Но было видно, что ни слова он не понял. Малыш, что всё так же сидел напротив, смотрел исподлобья, явно неодобрительно, но и на его лице не мелькнуло ни искры понимания.

Это не Россия, тут без вариантов. Ближнее зарубежье? Какая бы глубинка маленьких кавказских государств это ни была, Абхазия или Грузия, но пару общих слов на русском, пусть на ломаном, на малоузнаваемом, но всё же понятном обеим сторонам русском языке, мы бы нашли.

А здесь такого нет и близко.

Значит, это что-то более далёкое.

Но что?

Греция? Вряд ли. Греция — это стройные кипарисы, бирюзово-прозрачное море и белейшие домики. Горы опять же.

Болгария? Болгария — развитое европейское государство. А отсутствующая сеть и убожество этого дома не вязались с понятиями «развитое» и «европейское».

Не знаю, были ли где-то розетки, но современной техники на этой кухоньке тоже не было. Да ладно современной! Пусть бы уж допотопной, но даже такой здесь не было.

Можно ли представить кухню без холодильника? Нет! А здесь его не было. А без плиты? Если не газовой, то хотя бы электрической? Здесь не было плиты! Уж про микроволновку я промолчу.

Но самое ужасное, что вызвало у меня судорожное глотание, было то, что водопроводного крана здесь тоже не было.

Это не провинция и не разруха, это позапрошлый век какой-то! А может, это не кухня?

Я ещё раз с надеждой осмотрелась. Нет, всё таки кухня: на стене полочка с блюдами и каким-то плоскими мисками, подобия кувшинов или непрозрачных бутылок, у двери — пузатый шкаф (буфет! — вспомнилось название), у дальней стены стол с неряшливой стопкой плоских деревянных блюд как в пиццерии и какими-то грязными овощами, за ними — нечто среднее между кофейником и высокой металлической кружкой.

В углу что-то, напоминающее печь. Вернее, напоминавшее, если бы… Если бы там хоть конфорки были или дверка сбоку, для дров. Дров, кстати, тоже не было.

Сюр, это какой-то сюр. Остановись безумие, ты ужасно!

Руки, державшие чашку, больше похожую на пивную