Читать книгу "Бывшие. Я тебя верну! - Оливия Лейк"

скупо улыбнулся. Да, пацаны они такие.

– Ваня любит бегать, в мяч играть. С мальчишками по выходным целый день гоняет в футбол.

Я усмехнулся своим воспоминаниям. Какого-то он мне напоминает! Мы с Темычем такими же были. Я уже со старшими играл, а он, мелочь пузатая, буквально выгрыз место в нашей команде.

– Я думала не усидчивым вырастет, – пожаловалась Юля, – но нет. Может часами сидеть мастерить что-то, собирать конструктор, на планшете рисовать учится. Правда, он старенький у нас.

Я пригубил еще коньяка. Задумчиво хмурясь, искоса разглядывая скромную кухню. То, что Ваня мой, сомнений нет. Слишком похож. Я пока не знал, что с этим делать, но помогать буду в любом случае.

– Тяжелее стало, когда мама умерла. Она очень помогала. Да что там, он с ней жил фактически.

– Почему не с тобой? – спросил мрачно.

– Я тогда совмещала учебу и работу, – опустила глаза Юля. – А мама только рада была Ване…

Она тяготилась материнством – щелкнуло неожиданно. Только пока не разобрал: тогда или и сейчас тоже?

– Ваня очень хороший парень. Твоя мама хорошо его воспитала.

Юля бросила на меня тоскливый виноватый взгляд.

– Ты прав, – добавила тихо, – я не так много внимания уделяла ему. Прости… – и в руках непролитые слезы спрятала.

– Не надо, Юля, – я поднялся и к ней подсел, ладони убрал, заглядывая в мокрое лицо. – Все хорошо. Я не осуждаю тебя.

– Ты всегда был таким, – шепнула, мягко улыбаясь. – Настоящий мужчина, – и мечтательно глаза подняла. – Помнишь, как носился с моей ногой? Встречал и провожал…

– Помню, – проговорил, взглядом цепляясь за оголившееся стройное бедро. Коньяк немного ударил в голову, разгоняя кровь и жарким теплом согревая. Нет, я был трезв. Чтобы напиться мне гораздо больше нужно, но инстинкты обострились, что уж там.

Я поднялся и порывисто по лицу руками провел, сбрасывая хмельную дымку.

– Ване ты понравился, – Юля тоже встала. – Но я в этом даже не сомневалась, – с восторженным благоговением в глазах на меня смотрела.

– Спасибо тебе за него, – искренне поблагодарил, сжав хрупкие плечи, – но ты должна была раньше сказать. Столько потерянных лет.

Между мной и сыном, конечно, но мои слова странной недосказанностью повисли в воздухе. Юля подошла совсем близко, погладила меня по груди. Молчала, но так многозначительно… Потом обняла и в щеку поцеловала. Не по-родственному, слишком долго и влажно, а в глазах столько покорности и восхищения. Словно я рыцарь. Словно только я мог спасти ее…

– Тебе спасибо, – шепнула тихо, – что не отказал, – и к губам прильнула. Я инстинктивно прижал ее к себе. Податливое тело ударило по четким установкам и запретам, снося предохранители. Во мне смешались благодарность за исполнение мечты, эмоции от знакомства с сыном, ее уступчивость и воспоминания… Юля изогнулась так, чтобы к моим бедрам плотнее прижаться, затем рукою нырнула под пояс брюк. Я сквозь зубы выпустил воздух и толкнулся в теплую ладонь. Это казалось таким правильным. Быть с матерью своего ребенка…

Я подхватил Юлю под ягодицы и на широкий подоконник посадил. Рванул халат с плеча и сжал белую грудь. Она сама расстегнула ремень. Возбуждение затмило разум, и я совсем не думал о последствиях. Сдвинул полоску трусиков, погладил промежность – недостаточно мокрая, чтобы принять меня без боли. Я плюнул на пальцы, растер слюну по стволу и ринулся вперед.

Наверное, большинство мужчин объясняли неконтролируемый выброс тестостерона вне супружеской постели затмением и величайшей ошибкой. Я, увы, не стал исключением. Огромный косяк, но это осознал позже. Когда дурман рассеялся. А пока…

Резкие толчки, смешанные чувства, болезненное облегчение. Юля не ползла на меня, не стонала, молча давала брать себя все с тем же проникновенным выражением глаз. Это отрезвило. Я привык видеть во взгляде женщины ответную страсть и безумие порока. Без масок и купюр, чтобы полностью и без остатка. И глаза… Глаза должны быть карие, а не голубые, а взгляд хмельным и дерзким. Черт! Я вышел из нее, сжал разбухшую головку и кончил в кулак. Черт. Черт. Черт!

Я осмотрел растрепанную, полуголую женщину, с которой только что изменил жене. Я изменил жене! Наташке своей! Блядь! Мой мобильный неожиданно ожил. Она… Все чувствует… Я не смог ответить. Не здесь. Не сейчас.

Еще сидим. Позвоню позже. Люблю

Написал сообщение, заправил рубашку, ремень застегнул.

– Юля, – я повернулся, – не знаю, что на меня нашло. Извини.

Сейчас нужно просить прощение совсем у другой женщины, но для меня немыслимо даже мысль допустить, что это выплывет.

– Я никому не скажу, Рома, – Юля поднялась, запахнула полы халата, выглядела так, словно бы ничего не произошло только что.

Правильно, нужно забыть, вычеркнуть этот эпизод из памяти, иначе вина съест, и Наташа догадается. Она слишком хорошо меня знала.

– Ты останешься? – спросила Юля.

Я думал переночевать в гостинице, чтобы завтра прийти, обсудить дальнейший план действий, но теперь хотел уехать. Обратно в Москву, в объятия любимой. Она исцелит меня, любовью поможет забыть мой позор.

– Нет. Я позвоню позже. Мы все решим.

Я ушел. Главное, нельзя потерять Наташу. Я ей не изменял. Точка.

Глава 5

Наташа

Я пулей прилетела в детскую больницу. Еву определили в стационар. У меня сердце разрывалось, и совсем не хотелось думать, каким ничтожным подлецом оказался ее отец. Изменник. Лжец. Фактический двоеженец!

– Наташа! – поднялась навстречу мама. Она была в больничной сорочке и халате, который давали на ночевку.

– Евуся, котик, – я обняла дочку. Девочка моя была такой тихой и вялой. И горячей. В тоненькой ручке капельница с физраствором. Что ж такое-то! Она никогда такой не была, даже если сильно болела!

– Ей укол сделали, вроде спадать температура начала, – шептала мама. – Сережа там документы заполняет…

– Мам, я останусь с ней. Так что делись формой, – попыталась улыбнуться, сглатывая противный ком.

– Конечно-конечно, – запричитала она. – А Роман где? Разве вы не вместе? Или он за вещами поехал?

Да, нужно же привести сумку с необходимым для меня и Евы. Неизвестно, насколько мы здесь.

– Нет, мы не вместе.

Уже нет. Я даже матери не могла рассказать об увиденном. В своей голове уложить не получалось! А делиться… Нет, эту боль я испытаю сама, а потом воздам сторицей.

– У вас же свидание было.

– Не было никакого романтика. Я ошиблась. Мой муж очень занятой человек.

Я смотрела на мать, ощущая, что глаза щипает, как в лихорадке, слезы наружу просятся – я ведь не железная. Мне больно и страшно. Как дальше жить? Я ведь люблю мужа. Даже сейчас люблю.

Слеза