Читать книгу "Косметика врага - Амели Нотомб"

— Поэтому насильнику здесь не развернуться.

— Что это за жизнь, если даже на кладбище нельзя оттянуться?

— Да, сударь, сплошные неудобства.

— Я шел за ней среди могил. И на меня нахлынули воспоминания. Она свернула в аллейку, которая поднималась вверх. Я любовался ее походкой грациозного зверька и выжидал момент, когда к ней подойти. Когда я проглотил свой хот-дог, я догнал ее. Сердце у меня громко колотилось от волнения. Я сказал: «Здравствуйте! Вы меня не узнаете?» Она вежливо извинилась и сказала, что нет, не узнает.

— Как же она могла вас не узнать? Неужели за десять лет вы так изменились?

— Не знаю. Я нечасто смотрюсь в зеркало. Но если вдуматься, в ее поведении не было ничего удивительного. Что она могла запомнить о насильнике? Во всяком случае, не его лицо. Я смотрел на нее с такой любовью, что она не заподозрила ничего дурного и улыбнулась. Ее улыбка! Я опьянел от счастья. Она спросила, где мы встречались. Я предложил ей угадать, где мы виделись, но она сказала: «Я часто бываю с мужем в самых разных местах и не могу запомнить всех людей, с которыми мы встречаемся».

— Так она вышла замуж.

— Мы немного поболтали. И, несмотря на свою застенчивость, она была очень мила со мной. Самое смешное, что я так и не знал, как ее зовут. И я не мог ее об этом спросить, потому что предложил ей угадать, кто я. В конце концов, она сказала: «Все, сдаюсь. Никак не могу вспомнить ваше имя».

— И что же вы ответили этой несчастной?

— Тексель. Текстор Тексель.

— Ну, конечно, я мог бы и сам догадаться.

— Она снова извинилась: «Ваше имя мне ни о чем не говорит». Я добавил, что я голландец. Она вежливо слушала меня, а я любовался ею.

— И вы выложили ей всю свою историю? О кошачьей бурде, о смерти вашего маленького одноклассника, о янсенизме? Вы наверняка не пощадили эту бедняжку.

— Все было совсем не так, потому что случилось чудо. Она вдруг узнала меня: «Да, я вспомнила вас, месье Тексель. Мы встречались в Амстердаме, на деловом завтраке, в ресторане. Я была там с мужем». Меня несколько покоробило, что ее мужа приглашают на деловые завтраки, но я был рад, что она так неожиданно меня «вспомнила».

— Разве она могла забыть насильника!

— Слушайте, что было дальше. Она спросила, как поживает моя жена Лив, с которой она болтала во время этого злополучного завтрака, три или четыре года назад. Не придумав ничего лучшего, я сказал, что у нее все в порядке и она вместе со мной живет в Париже.

— Настоящий водевиль!

— Тогда она пригласила меня с женой к себе на чай, на следующий день после полудня. Представляете? Моя жертва приглашает меня на чай! Я оторопел от счастья и, конечно, согласился. И, что было еще хорошо, она дала мне свой адрес. Но вот имени своего она не назвала, так как подразумевалось, что я его знаю.

— И вы пошли?

— Да, всю ночь я промаялся без сна, а на следующий день отправился к ней. Я был несказанно рад, что нашел ее, и это было самое главное. Я надеялся, что, как это часто бывает, ее имя будет указано на дверях квартиры. Но, увы, никакой таблички там не было. Я позвонил, и она открыла. Она улыбнулась, но тут же погрустнела: «А где же Лив?» Я сказал, что жене нездоровится. Моя любовь усадила меня в гостиной и вышла, чтобы приготовить чай. Как я понял, служанки у нее не было, и меня это очень устраивало: кроме нас, в квартире никого не было.

— Вы опять собирались ее насиловать?

— Никогда не стоит пытаться повторять то, что было слишком прекрасно. Лучше все равно не получится. Вот если бы она сама мне предложила…

— В этом случае это было бы уже не насилие.

— Логично. Опыт у меня, конечно, небогатый, но интуитивно я догадываюсь, что при обоюдном согласии секс — довольно скучное занятие.

— Вы говорите с таким апломбом!

— Поставьте себя на мое место. Я только раз в жизни попробовал женщину, и это было насилие. Для меня секс неотделим от насилия. Уберите насилие, и что же останется от секса?

— Любовь, удовольствие, вожделение…

— Ну да, весь этот сироп. Но я привык к острым блюдам, а вы предлагаете мне рисовые котлетки.

— О, я вам ничего не предлагаю!

— Она, кстати, тоже ничего не предлагала. Так что вопрос отпадает.

— Да, отпадает.

— Но, согласитесь, это было очень комично: я сижу в гостях у своей жертвы, и она, милая и предупредительная, поит меня чаем. «Еще немного чаю, господин Тексель? — Называйте меня просто Текстор». Увы, она так и не догадалась назвать свое имя. «Вам нравится Париж?» Мы вели вполне светскую беседу, и я с наслаждением любовался ее лицом.

— Неужели она так и не узнала вас?

— Слушайте, что было дальше. Когда она сказала что-то смешное, я рассмеялся. Знаете, я хохочу обычно во все горло. И тут она изменилась в лице. Глаза у нее расширились, и она с ужасом посмотрела на мои руки, словно тоже узнала их. Видно, у меня характерный смех.

— Вы, должно быть, смеялись, когда насиловали ее. Это уж слишком!

— Да, смеялся от переполнявшего меня счастья. «Это вы», — произнесла она ледяным тоном. Я сказал: «Да, это я. Я рад, что вы не забыли меня». Она долго разглядывала меня — с ужасом и ненавистью. Ее молчание казалось мне бесконечным. Наконец она произнесла: «Да, это вы». Тогда я сказал: «От одного кладбища до другого прошло десять лет. Все эти годы я думал только о вас. И все эти десять лет я постоянно искал вас». И вот что я услышал в ответ: «Мне удалось забыть ваше лицо, но я узнала ваш отвратительный смех. Я ни с кем и никогда не говорила о вас и о том, что со мной произошло, чтобы похоронить вас как можно глубже. Я вышла замуж и стараюсь изо всех сил жить как все нормальные люди, чтобы исцелиться от кошмара, который пережила по вашей вине. Так зачем же вы снова врываетесь в мою жизнь, когда я почти излечилась от вас?»

— Действительно, зачем?

— Я сказал ей: «Потому что люблю вас». Тут ее чуть не стошнило.

— Как я ее понимаю!

— Я сказал: «Я люблю вас. Я не прикоснулся ни к одной женщине, кроме вас. Я только раз в жизни занимался любовью — с вами». Она сказала, что это не называется любовью. Я сказал: «Все эти годы я мысленно разговаривал с вами. Когда же вы ответите на мои вопросы?» Она сказала: «Никогда». И она приказала мне убираться. А я не хотел никуда убираться. Я сказал: «Не бойтесь, я не собираюсь вас снова насиловать». Она сказала: «Конечно нет. Мы же не на кладбище, а у меня дома. У меня есть ножи, чтобы постоять за себя». Я сказал: «Именно для этого я и пришел».

— Простите?

— Она точно так же отреагировала на мои слова, как и вы. Я сказал: «Я стремился снова увидеть вас по двум причинам. Прежде всего, мне необходимо узнать наконец ваше имя. А потом, я хочу, чтобы вы отомстили мне за себя». Она сказала: «Не будет ни того, ни другого. Уходите». Я сказал, что не уйду, пока не получу положенного. Она сказала, что мне ничего не положено. Я сказал: «Неужели вам не хочется отомстить мне?» Она сказала: «Я желаю вам всех бед, какие только могут обрушиться на человека, но сама я не способна причинить зло. Единственное, чего я хочу, чтобы вы навсегда исчезли из моей жизни». Я сказал: «Разве вам не станет легче, если вы сами убьете меня? Тогда я раз и навсегда исчезну из вашей жизни!» Она сказала: «Нет, мне не станет от этого легче, и вдобавок у меня возникнут проблемы с правосудием, так что я уже никогда не смогу вычеркнуть вас из своей памяти».