Читать книгу "Бред какой-то! - Шурд Кёйпер"

– Можем попробовать их приручить.

– Это невозможно.

– С саблезубыми тигрятами же получилось.

– Ну да.

Не успела я и глазом моргнуть, как мы оказались в хвойном сумраке, ветки накрывали нас шатром, а рядом возились семнадцать динозавриков. Ну не бред, а? У одного малыша глаза косили. Мы сидели на мягком ковре из сосновых игл. На сук рядом с моей головой опустилась птичка и принялась выводить трели.

Бейтел нашел яму и принялся маскировать ее ветками и листьями: ловушка для саблезубого тигра. Закончив, он отошел немного в сторону и осмотрел ее. А потом направился прямо к яме.

– Осторожно! – закричала я. – Еще сам упадешь!

– Хочу проверить, как сработает, – ответил Бейтел.

Он шел, насвистывая и заложив руки за спину, разглядывая облака. Прямо как саблезубый тигр-папаша в воскресенье, когда у него нет других дел, кроме как гулять и наслаждаться хорошей погодой. Наконец Бейтел наступил на листья и ветви и провалился по пояс.

– Сработало! – воскликнул он.

Надо же, какое чудесное выходило утро! Внезапно я поняла, почему люди продолжают рожать детей. Всегда есть один шанс на десять миллиардов, что у тебя получится маленький Бейтел.

Возвращались мы опять мимо озера.

– Наверное, бобры уже проснулись, – сказал Бейтел и скрылся в прибрежных кустах. Надолго.

С детьми пообщаешься – станешь буддистом. Нужно столько терпения, что время как будто перестает существовать и отступает: мол, сдаюсь-сдаюсь.

Рядом вынырнул Бейтел:

– Знаешь, что мне бобры рассказали? Они говорят, что… – Тут на берегу показались другие туристы, и Бейтел быстро сменил тему: – Мы еще матч не доиграли, а мама уже зовет меня домой. И вот я лежу в постели и слушаю, как остальные радуются, что гол забили. Разве это честно?

– Нет, конечно, – ответила я.

Я в жизни не играла в футбол, но мне было так приятно, что Бейтел впустил меня в свой мир, что я соглашалась с ним во всем. Мы приближались к кемпингу, на тропинках все чаще появлялись прохожие. Что рассказали бобры, так и осталось загадкой.

Отец Бейтела – самый добрый из всех отцов нашего маленького клуба. К Донни он отношения не имеет: у того другой папа, с которым я не знакома. Хорошо, что я единственный ребенок: никакой путаницы с отцами. Папа Бейтела каждый вечер рассказывал нам, всем четверым, сказки перед сном. Он прозвал Бейтела Франциском в честь древнего святого, который беседовал с птицами. По-моему, он и сам умел общаться с любыми животными. Только с матерью Бейтела ему не повезло. Зараза каких мало! Изменила прямо у него под носом! Ну и он после этого тоже ей изменил. К сожалению, с моей мамой. Скандал вышел ужасный, и больше мы папу Бейтела не видели.

Боже, как же я ненавижу измены! Из-за них все, что ты раньше чувствовал и говорил, становится враньем. Если завтра мы с Диланом станем парой, я буду хранить ему верность всю жизнь. И еще десять лет после своей смерти – клянусь. Да и потом тоже. Не то что мать Гамлета: у нее муж умер, а она уже через несколько недель вешается на его брата – своего деверя, дядю Гамлета… Да я бы им всю постель заблевала! Как раз перед тем, как они в нее нырнут. Хотя это вроде как не измена – она ведь вдова, и все же. Вокруг Гамлета – сплошные интриги, заговоры и обман. Его ярость – это моя ярость.

Донни похож на свою мать, а Бейтел – на отца. Вот бы детей называли Номер Один, Номер Два и Номер Три, пока они не вырастут. А там уже решали, какое имя им подходит. Тогда Бейтел был бы не Бейтелом, а Франциском. А меня так и звали бы Номер Один.

Когда мы подошли к палаткам, наши мамы уже проснулись. Обстановка царила душевная. На огне закипал чайник, жарились яйца, Дилан и Донни еще спали. Я сидела у входа в свою палатку и писала. Все, что написано выше. Прямо досюда. Никто этого не замечает. Что я пишу, а не читаю. Что я здесь сижу. А если и замечают, по чистой случайности, то думают, что я нахожусь в другом мире, у себя в голове. И так уже тринадцать лет. Все уверены: слова из реального мира до меня не доходят, вот и мелют при мне все подряд. Так что о наших матерях я знаю все, что только можно (и нельзя).

Черт!

Дилана в палатке не было! Впервые за все эти годы я проворонила, когда он ушел. А он возьми да появись с мотком проволоки и удочкой в руках! Ходил в деревню. Без меня! Ну то есть он все делает без меня, но я-то всегда держусь рядом. Мы сели завтракать. Всемером. Такое редко случается. Донни тоже вылез из палатки. Я еще расскажу попозже…

Мама старалась изо всех сил.

– Ну как, весело тебе тут, Салли Мо? – спросила она.

– Очень, мам, а тебе?

– Качественный досуг, детка, качественный досуг!

Я кивнула и улыбнулась ей.

– Значит, тебе не хочется сходить с нами в деревню, выпить кофейку, погулять вчетвером в девчачьей компании?

Я заставила себя приподнять уголки губ и помотала головой. А вот Бейтелу выбора не оставили.

Он ужасно возмутился:

– Я хочу остаться с Салли Мо!

Но у него нет права голоса. Он нужен нашим мамам в доказательство того, какие они чудесные родительницы. Они пичкают его чипсами и детским капучино и без устали наглаживают по голове. Тут и свихнуться недолго. Делают они это, только когда на горизонте появляются мужчины.

Донни опять выполз из палатки. Дилан ненавидит Донни с рождения. Ни разу не видела, чтобы они вместе играли или разговаривали. Даже в детстве. Если спросить Дилана, кто самый большой сукин сын на свете, он ответит: «Донни и еще раз Донни».

Как я писала вчера, врать я не стану, но преувеличивать могу. Дедушка Давид говорил: «Рассказ можно приукрасить один раз, если ему это пойдет на пользу». Подрался с одним чемпионом мира по боксу – скажи, что с двумя. Прочел за день три книжки – скажи, что четыре. Засунул себе в нос пять шариков – скажи, что шесть, по три в каждую ноздрю. Угодил в семь канав – скажи, в восемь. Так что «Донни и еще раз Донни» – подходящий ответ. Пусть это и выдумка. Правда, когда я рассказала дедушке Давиду, что за мной крался какой-то извращенец, юмора он не понял. Чуть в полицию не позвонил. Ну и я тогда была еще маленькая.

Дилан находился в превосходном настроении. Читал что-то на телефоне у себя на коленке, одновременно пытаясь вязать силки из проволоки. При этом он мурлыкал себе под нос ту самую идиотскую песенку о Джеки, что сбежала навеки. Без слов, конечно, но я-то их слышу, слова, даже если он их и не произносит.

– Эй, Дилан! – окликнула я его. – На рыбалку собрался?

– Да, – ответил он, – и кроликов ловить. Или фазанов. Хочешь на ужин фазана, Салли Мо? На этом острове такая тоска, надо же чем-то заниматься.

Врет и не краснеет! Это он для нее собирается охотиться, для мефрау JKL и ее тошнотворных братцев. Хочет хорошенько подготовиться к своему следующему выходу и предстать перед ней мощным охотником и собирателем. Может, доктор Блум прав, и все врут напропалую изо дня в день, потому что от правды только больнее. Может, Дилан просто не хочет меня расстраивать.