Читать книгу "Падший - Рене Ахдие"

Через мгновение Туссен вздыхает, сдаваясь, а затем скользит вниз по моему плечу, его хвост тянется по мне следом, и чешуйки поблескивают, отбрасывая тени на мой бежевый жилет, измазанный кровью. Я всегда считал, что змеи наделены даром предвидения, что они являются теми созданиями, которые знают все и обо всем, которые беззаботно живут в пространстве между мирами живых и мертвых.

По крайней мере мой наделенный даром предвидения домашний любимец смирился с печальным поворотом моей судьбы.

Я сажусь, но каждое мое движение мелькает у меня перед глазами. Нечеловеческая скорость. Я бы испугался, если бы не знал, чего стоит ожидать, и не видел прежде, как быстро и грациозно передвигаются бессмертные создания. В следующую секунду я сжимаю пламя одинокой свечи между двумя пальцами, надеясь почувствовать тепло огня.

Ничего не чувствую. Нет даже отголоска боли. И мне совсем не нужно времени, чтобы привыкнуть к воцарившемуся вокруг мраку. Без света – сквозь слои теней – я вижу каждую деталь того, что меня окружает, даже золотистые узоры на обоях и шестнадцать сияющих рубинов в камее на брошке Одетты. Вижу каждый локон черных волос своего дяди и все сорок восемь медных шурупов, скрепляющих деревянный стол подо мной.

Отвращение захлестывает меня, когда правда опускается мне на плечи, точно чугунная цепь. Я больше не живой человек. Я демон, проклятый вечно бродить в потемках. И я ничего не могу сделать, чтобы изменить это жуткое новое положение вещей. Не могу пропеть молитву. Не могу совершить подвиг. Не могу заключить сделку.

Полагаю, мне всегда была уготована такая судьба.

Мой дядя прочищает горло и делает шаг вперед.

При виде семерых опасных созданий темного мира, собравшихся полукругом вокруг меня, мне следует испугаться (подобное должно пугать и смертных и бессмертных), однако я совершенно спокоен, мне хочется лишь получше рассмотреть бессмертных собратьев своими новыми глазами вампира.

Одетта Вальмонт, у нее темные волосы и черные глаза, она внимательно следит за мной, и выражение ее лица напряженное. Она одета в мужской костюм, шелковый шарф свободно болтается вокруг шеи, и ее fetiche висит под подбородком. На первый взгляд она кажется девушкой не старше двадцати лет с обворожительным личиком, способным обмануть даже дьявола.

Однако ее внешность обманчива.

Гнев пронзает мои вены, и последние остатки спокойствия растворяются, точно дым на ветру, при встрече с этим гневом. Если Одетта хоть каплю догадывалась о том, что меня ждет, и специально скрыла от меня, она за это заплатит. Она уже поступала подобным образом, совершила глупую попытку вернуть меня на путь, который считала для меня правильным. Как будто ей судить, как будто она имеет право назначать себя судьей и палачом.

Прежде чем злость берет верх и я готов броситься на Одетту, я заставляю себя взглянуть сквозь нее, заставляю себя успокоиться.

Шин Джейяк, самый талантливый из наемных убийц Никодима, маячит во тьме за спиной Одетты. Второй из обращенных Никодимом вампиров, Джей орудовал в ночи в период расцвета Чосонской династии в Корее. Ему нет равных в искусстве владения холодным оружием и в ловкости рук, он вампир с любовью к острым лезвиям всех форм и размеров. Когда я был маленьким, он пугал меня больше всего, он, казалось, заполнял собой все пространство, мне внушали ужас бесчисленные шрамы, украшающие его мертвенно-бледную кожу, он так ни разу и не рассказал мне их историю целиком.

– Добро пожаловать в вечность, брат, – раздается другой голос, в словах едва уловимо проскальзывает каролинский[32] акцент. Смуглый Бун Рейвнел упирается плечом в затянутую дамастной материей стену и беззаботно ухмыляется мне, харизма наполняет каждое его движение. Однако за этим ангельским личиком скрывается безжалостный боец с острым, как у акулы, чутьем и зрением, как у ястреба, благодаря которому он может найти свою жертву где угодно. Пятьдесят лет назад Одетта окрестила его Адским Гончим (по многим причинам). И, учитывая все вышесказанное, имя подошло идеально.

Справа от Никодима стоит Мэделин Деморни, ее кожа и глаза имеют цвет тикового дерева, а выражение лица точно высечено из кварца. Первая из бессмертных детей моего дяди, Мэделин – та, к кому Никодим обращается за советом в первую очередь, до всех прочих. За последнюю сотню лет она стала равной ему во многих вещах, однако я ни за что не осмелюсь обратить эту мысль в слова при дяде. Увы, я почти ничего не знаю о прежней жизни Мэделин, которую она провела на берегах Cоte d’Ivoire[33], кроме того факта, что она умоляла Никодима обратить и ее младшую сестру, Гортензию, в обмен на вечную верность. А еще я знаю, что одна из ее величайших страстей (помимо любви к своей семье) – чтение, за страницами хорошей книги она может провести много часов подряд.

Гортензия Деморни нежится в обитом бархатом кресле, крутя локон своих длинных, густых, точно львиная грива, волос. В чертах ее лица светится веселье, и лукавая искра мечется в темно-серых глазах. На ней полупрозрачное платье такого же оттенка, как ее кожа. Среди всех бессмертных детей Никодима Гортензия наслаждается бессмертием больше других. Любительница искусства, она обожает проводить свободное время в личной театральной ложе Никодима в Theаtre de l’Opéra[34] (одним лишь своим присутствием создавая скандалы в белокожем высшем обществе Нового Орлеана), чтобы позже пробовать на вкус лучших музыкантов города. Больше всего ей нравятся виолончелисты. «Их песни точно сахарная вата», – часто говорит она.

Лишь один из бессмертных не входит в этот тайный круг. И хотя это не сразу заметно – ведь в его ореховых глаза тоже горит едва уловимая нечеловеческая искра жажды, а его темная кожа так же приглушенно сияет, – но Арджун Десай не вампир. Он прибыл в Новый Орлеан только в прошлом году по просьбе Джея. Получившему образование барристера под эгидой британской короны Арджуну отказали в просьбе присоединиться к профессии из-за его родословной. Родившийся девятнадцать лет назад в Махараштре, штате центральной Индии, Арджун был этириалом – сыном смертного мужчины и феи-охотницы из Сильван Уайль. Еще одно создание, которому под силу перешагнуть завесу между мирами. Его прибытие в город-полумесяц решило сразу две проблемы: моему дяде, поскольку он имел интересы в отельном бизнесе Нового Орлеана, необходим был юрист с определенным набором навыков, однако Падшим запрещено было приводить новых вампиров в город, согласно договору о перемирии с Братством, заключенному десять лет назад. Меньше чем через год Арджун зарекомендовал себя как истинный член Львиных чертогов.