Читать книгу "Истинные приключения французских мушкетеров в Речи Посполитой - Виктор Авдеенко"

Так или иначе, Д’Артаньян добрался до Львова, который тоже пришлось объезжать стороной, так как там, как сказали ему в одной из близлежащих гостиниц, собирались польские войска для похода на Хмельницкого.

Однако главные силы формировались под командованием князя Доминика Заславского, назначенного временным главнокомандующим, не в самом Львове, а в близлежащих Глинянах.

Д’Артаньян, и до этого соблюдавший осторожность, теперь проявлял чудеса маскировки, передвигаясь только ночью и избегая больших дорог.

Очень часто во время ночных путешествий из-за деревьев до него доносились подозрительные шорохи, он держал пистолеты и шпагу наготове, но те, что скрывались в чащобе, так и не решались на него напасть.

Однако не исключено, что это были вовсе не разбойники, а мирные жители — женщины, старики, дети, спасавшиеся от войны, ее зверств и насилия. Для простых людей во время войны нет хороших и плохих военных — все они грабят, забирают скот, рукоприкладствуют, насилуют, убивают. Несколько раз на дороге ему встретились небольшие группы крестьян. Изможденные и оборванные, их силуэты потусторонне отражались в лунном свете, они молча провожали путника взглядами, в которых читались усталость и безучастность.

Бывало, что д’Артаньяну приходилось выбираться на более открытые пространства, которые он стремился преодолевать как можно быстрее.

Так было и на этот раз. На ночном небе взошла луна, и дорога была хорошо освещена.

Д’Артаньяну почудились звуки, как будто ему навстречу движутся кони. К его большой досаде, так оно и оказалось. Вскоре он увидел в отдалении смутные силуэты всадников. Прятаться было поздно. Он решил оставаться на месте и ждать.

Про себя гасконец проговаривал свою «инженерную» легенду — он не сомневался, что ему предстоит встреча с поляками, а не запорожцами.

Однако в тот самый момент, когда д’Артаньян хотел как можно любезнее поприветствовать незнакомцев, он почувствовал, как невидимая сила срывает его с лошади и валит на землю. Он попытался было вскочить, но мгновенно осознал, что не в состоянии пошевелить руками, так как они оказались крепко прижатыми к туловищу веревкой.

Кто-то, кого он не видел, наклонился над ним, перевернул лицом вверх, приподнял голову и приставил нож к горлу.

— Кim jestes? — послышался хриплый голос. Это не был человек, который над ним склонился. Вопрос был задан по-польски, но с сильным иностранным акцентом.

Д’Артаньян осторожно, чтобы не пораниться о нож, повернул голову в сторону говорившего. Перед ним стоял человек в европейской одежде — в шляпе с пером, в колете и узких сапогах до колен.

Он попытался изложить заученную им наизусть историю о дальней дороге в заднепровскую вотчину князя Вишневецкого, однако из его горла вырвался лишь хрип.

Стоявший напротив него мужчина сделал знак убрать нож от шеи д’Артаньяна.

Гасконец закашлялся и только теперь смог взглянуть на того, кто готов был перерезать ему глотку. Это был смуглый малый с раскосыми глазами, явно татарин.

«Интересно, — подумал д’Артаньян, — если я у поляков, почему тогда среди них татары? Или я не у поляков? Тогда какой, к черту, инженер и Вишневецкий!».

— Кim jestes? [1] — повторил иностранец, — Polska? Deutsch? [2] — поинтересовался он.

Д’Артаньян слабо улыбнулся — по крайней мере, его не считают козаком.

— Francais [3], — уже более уверенно, но все еще слабо произнес он.

Разговаривавший с ним человек отвернулся и махнул рукой кому-то, кого не было видно.

— Арман, Анри, — коротко крикнул он.

Д’Артаньян смог, наконец, оглядеться по сторонам. Вокруг него было человек семь. Трое были явно татарами — именно они, вероятно, заарканили его и стащили с лошади, остальные по виду были европейцами.

Через несколько секунд к ним подъехали еще два всадника европейской наружности.

— Vous- etes Francais? [4]- спросил один из них.

— Oui… Non, je suis Suisse. De Geneve [5], — путанно ответил д’Артаньян.

Француз, а это, судя по выговору, без сомнения был француз, сделал ему знак подняться.

Д’Артаньян встал.

При свете луны он различал черты стоявшего напротив него человека. Он был еще довольно молод, вряд ли старше тридцати лет. При этом в его взгляде читалась спокойная уверенность и хладнокровие.

Он что-то снова хотел спросить д’Артаньяна, как вдруг из-за его спины послышался страшный шум, и на дороге со стороны леса показалась фигура совершенно исполинского вида, а ночь придавала ей облик вовсе сверхъестественный.

Новоприбывший бесцеремонно растолкал стоявших вокруг д’Артаньяна людей.

— Что за драка без меня, — рявкнул он по-французски, и на д’Артаньяна вдруг повеяло чем-то родным, поскольку сказано это было с тем милым беарнским акцентом, который невозможно ни с чем спутать, и который был свойствен ему самому (хотя он его старался всячески скрывать, особенно сейчас, когда выдавал себя за женевца).

Новоприбывший яростно сопел, его глаза сверкали в темноте.

— А, — снова проревел он, глядя на д’Артаньяна, — лазутчик Хмельницкого! Сейчас ты у меня заговоришь!

— Но месье, — запротестовал гасконец, — я вовсе не лазутчик. Я инженер из Женевы. Я еду на восток к князю Вишневецкому…

— С каких это пор козаки изъясняются по-французски? — вновь загрохотал великан.

Его товарищи ответили ему взрывом хохота.

— Дорогой Исаак! Вы же слышали, месье утверждает, что он инженер и вовсе не козак, а швейцарец, — сказал француз, который до сих пор молчал.

— И вы, Анри, готовы поверить всему, что он скажет? — не унимался исполин по имени Исаак.

— Господь хочет, чтобы между людьми царило доверие и взаимопонимание, — несколько театрально произнес тот, кого звали Анри.

— Думаю, — меланхолично сказал тот, кто, очевидно, был Арманом, — скоро все выяснится, поскольку князь Вишневецкий находится совсем недалеко отсюда — в Збараже.

— Ох, в этом я сильно сомневаюсь, — заметил Анри, — князь Доминик и князь Иеремия на дух друг друга не переносят, и я не думаю, что из-за такого пустячного дела Заславский будет посылать гонца в ставку Вишневецкого.

— Да и князь Александр Конецпольский, коему мы имеем честь служить, также не в самых прекрасных с ним отношениях, — добавил успевший несколько успокоиться Исаак.