Читать книгу "Альтер Эго. Московские Звезды - Иван Вересов"

Он продолжал пребывать в состоянии «сценической влюбленности» в Кэтрин, подкрепляя это перечитыванием писем Алекс. Последнее превратилось в ежевечерний ритуал, Сергей обманывал себя тем, что ему это необходимо для достоверности образа Альберта.

На самом деле он не мог расстаться с ожиданием звука ее голоса, очарования улыбки, нежности взгляда. Но если раньше все это он дорисовывал в воображении, то сейчас услышал вожделенное: «Вот она я… похожа…»

В первый раз это прозвучало как гром среди ясного неба, Катя не знала, да и не должна была узнать, что истинная причина крылась в том, что произошло с Сергеем раньше, гораздо раньше их встречи. С первого разговора, когда он обмолвился об Алекс, Сергей больше не заводил речи о ней, он берег и лелеял это в себе, маниакально соединяя Алекс с Кэтрин.

И танец его обрел нервную восторженность, оттого кабриоли становились все выше, а позы отчаянней. Макс только головой крутил и ворчал.

— До премьеры сломаешься, совсем одурел, что ли? Влюбился?

Это была не ревность, не беспокойство друга, но тревога продюсера — Макс вкладывался в «серую лошадку», как он сам говорил, и не знал, выгорит ли дело. Виктория гарантировала ему защиту от убытков, а о прибыли он должен был позаботиться сам. Неожиданно они оказались идеальными партнерами в бизнесе, Макс снова удивлялся и делился мыслями с Сергеем.

За годы, прожитые вместе, они сблизились гораздо больше, чем думали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Когда Вика нашла меня, — рассказывал Макс, Викой он называл Викторию, — то я сначала подумал — ерунда все это. Во-первых, ты не согласишься, а во-вторых, слишком избитый бренд, разве можно что-то еще выжать из «Жизели», на ней только ленивый не катался. Убогие коллективы с двумя линиями кордебалета и приглашенными солистами предпенсионного возраста обязательно ставят «Жизель». Я предлагал другой балет, но Вика уперлась, она такая упрямая! И что вцепилась? Почему именно это?

Сергей знал почему, но Максиму не говорил. Здесь не только его сокровенное, а и Виктории, значит, наполовину чужая тайна. И общая их неосуществленная мечта. Виктуся угадала или просчитала — ни на что другое Сергей не согласится, а перед «Жизелью» не устоит.

Так и вышло! Помнил он и юношеское волнение, когда только получил партию Альберта, и то невероятное, граничащее с безумием состояние, когда смог применить все, чему научился, и языком классического танца озвучить живой образ.

Но как же много он сам не понимал и не мог знать! Страдания в семнадцать лет не станцуешь, сейчас, когда жизнь потерла, они получатся убедительнее.

Времени до отъезда оставалось мало. Второй акт до Нидерландов решили не трогать, наспех не хотелось. Было много мельтешни со сборами, документами, билетами. Сначала думали лететь, но вдруг Макс нашел раритетные станки и полуистлевшие декорации. По документам они были списаны, когда-то Мариинский театр уступил их Народной Опере во Дворце культуры Кирова. Непонятно, зачем им понадобилась «Жизель»? А когда ДК встал на десятилетний ремонт, то весь бутафорский хлам и декорации стащили на Галерную, там они мирно и догнивали в запасниках Дома Культуры «Маяк» напротив вытрезвителя.

Идея Макса тащить в Амстердам сомнительный раритет казалась дикой, но только до тех пор, пока не откопали документы и не установили имена художников-сценографов, которые восстанавливали спектакль 1910 года, Парижских сезонов Дягилева.

В Мариинке спектакль так и не пошел, проект прикрыли, не сшили ни одного костюма. Но эскизы хранились в архивах, в театральном музее. Нашелся даже макет с полным набором задников и «языков». И все это удалось выкупить, упаковать, оформить документы на вывоз за границу — здесь убедительность речей Макса подкреплялась щедрым меценатством мужа Виктории.

***

— Дорога займет немногим больше суток, — заверял Макс, — мы все привезем на двух фурах, а сами — на автобусе.

— Через Прибалтику, Польшу и Германию? — скептически уточнил Сергей.

— Не автостопом же, комфортабельный автобус, остановки по желанию. Можно хоть достопримечательности осматривать. Заночуем в мотеле, — расписывал преимущества автобусного переезда Максим. — Серж, в чем дело? Ты любишь путешествовать. Или тебя что-то держит в Питере? Тот мелкий птенчик? — Макс пошутил мимоходом и тут же пожалел, так резко потемнел лицом Сергей, нахмурился, отвернулся, замолчал.

— Ну извини за тот выброс дури в ресторане, сам не знаю, с чего это. Не первый год вместе, обычно это тебе приходилось ревновать. — Макс положил руку на плечо Сергея, попытался приобнять и тут же оставил намерение. Сергей напрягся, окаменел, Максим опустил руку. — Может, расскажешь, что там у вас? Я все тебе испортил?

Сергей отрицательно покачал головой, но продолжал молчать. Максима разбирало любопытство.

— А где ты нашел это чудо? Я его никогда раньше не видел. Не театральный? Он кто вообще?

— Случайно познакомились, в Интернет-клубе сидели рядом, — неохотно отвечал Сергей и вдруг резко повернулся к Максиму, совсем иначе, смущаясь и отводя взгляд спросил:

— Ты, когда вернешься из Амстердама, дома жить будешь?

— Собирался, а ты против? Серж, если бы не проблемы с нашим театром, я не стал бы ничего менять. Ты пойми меня правильно, мы бы не потянули. Вот сейчас, вместе с Викой, может получиться! Только ее сразу нельзя пугать нашими голыми номерами. Да и не ко времени они, классика куда лучше пойдет, а если мы сможем по абзацам декорации восстановить да сошьем костюмы, то… — Он с удовлетворением потер руки.

— Я просить тебя хотел, — не дослушал Сергей, — если он искать меня будет, вдруг… приедет… Ты ему ничего не говори и адрес не давай. Скажи, нет меня, умер, несчастный случай.

— Типун тебе на язык! — сплюнул Максим, он терпеть не мог таких слов, даже в шутку. — Скажу, ты женился на Кэтрин. Я вижу, как ты на нее смотришь, ни с одной такого не было, да? Между вами искры летят. Как это теперь говорят, истинная пара.

— Да пошел ты, — рассердился Сергей, — я тебе про одно, а ты про другое. Что ты Катю сюда вмешиваешь? Короче, никаких моих адресов не давай, скажи, что не знаешь.

— Так он и поверит. А что случилось, у тебя есть причина скрываться?

— Есть, я его изнасиловал почти, а он несовершеннолетний.