Читать книгу "Отражение тайны - Дмитрий Градинар"

– Ну, а где ещё? Не в речке же. Там в воду упал, считай, пропал, – со смехом выдал он бородатую поговорку. – Договоримся о парном сеансе, попрыгаем по порогам!

– Ага, – согласился Корвин, подмигнув на прощанье.

Затем он вышел на балкон, и хотя с высоты семидесятого этажа внизу было ничего не разглядеть, он всё равно стоял и долго глядел вниз. Он знал, что там резвятся соседские дети, чьи родители часто ворчали, когда бывали в гостях у родителей Корвина, что вот, мол, какие времена и какая глупая пошла детвора. Всё им в какие-то резиночки-казаки-разбойники играть, нет чтобы как раньше, встретились в чате, погоняли в гонки или, там, в танчики, или ещё во что, ведь так много раньше было игр. Так нет же, всё тянет их куда-то наружу, где и кислорода-то почти не осталось, один смог. И родители Корвина соглашались.

– Да, это точно. Совсем другие времена. Ну, наш-то ничего, – говорили они вполголоса, так, чтобы Корвин не услышал, хотя он всё равно слышал и потому думал, что они нарочно говорят не слишком тихо, – наш вроде при книжке всегда, грызет гранит наук. Друзей много. Со всего света, не то что у этих, которые по двору гоняют.

А после его родители прощались с соседями и отключали гостевой голограф. Ну, Корвин и не спорил. Общение – великая вещь. А книга… Книга – это, конечно, здорово! Но вот все эти старинные аудиокниги на антикварных аукционах всегда казались ему глупостью. Вставить в плеер. Так плеер найти сначала нужно, тоже у антиквара! Выбрать тембр. Громкость. Скорость воспроизведения. Никакого впечатления от этого. Сидишь и слушаешь, как придурок. А что творилось ещё раньше, когда не было ни Универсумов, ни даже аудиокниг? Неужели и вправду книги печатались на бумаге? Каменный век какой-то. Мамонты и писатели. Вымерли и те и другие.

Обычно в конце сюжета зеркало в комнате Део разбивалось. Это и означало, что сюжет окончен. С минуту он смотрел на трюмо, к которому уже протянулись чьи-то руки, потом отрицательно крутанул головой, и руки убрались. На этот раз зеркало не было разбито.

«Как же это скучно! – подумал Корвин., – Следить за чужой мыслью, не имея возможности хоть что-то во всём изменить».

♀ Книги Миранды

Городской Механизм сегодня работал тяжело, с натугой, хрипя и подвывая. Еле различимое в сером тумане Колесо Большой Шестерни проворачивалось медленно, нехотя, словно его сдерживало какое-то невидимое препятствие. Зацепившись за зубцы, колыхались темные клочья, похожие на рваные тряпки – будто Шестерня с каждым поворотом вгрызалась в окружающее Ничто и вырывала из него куски. Хотя бывают ли у Ничто куски?

Миранда поежилась и прижалась к дверному косяку – ветер сегодня шел с океана, поэтому город обволакивали сырость и мелкий дождь.

– Я в третьем круге, там, где дождь струится, Проклятый, вечный, грузный, ледяной; Всегда такой же, он все так же длится. Тяжелый град, и снег, и мокрый гной Пронизывают воздух непроглядный; Земля смердит под жидкой пеленой.[4] —

зачем-то пробормотала она.

Старая привычка, ставшая уже не второй, а первой, первейшей натурой – ну а как иначе? Если ты лектриса и наполнена цитатами, как кувшин талой водой, – то рано или поздно твои слова начинают растворяться в словах чужих. Миранда с этим боролась – как ей казалось, успешно, – но все равно, иногда те цитаты, которые заставляли себя произнести, ставили ее в тупик.

Третий круг Ада? Обжоры и гурманы? Но она – она сама – совсем не так видит Город: Золотой Квартал – всего лишь малая его часть, как можно по нему оценивать всех жителей? Или дело в том, что в городе прожирают и выгаживают свою жизнь – какая кому досталась? Возможно, но с чем сравнивать? Где то, что можно назвать «хуже»? Где найти то, что окажется лучше? И что брать за точку отсчета? Что делать, когда для тебя существует только этот город?

На Окраине что-то засвистело – наверное, Ременная Передача отсырела, и техники пытались просушить ее. Колесо натужно заскрипело, со стороны Малого Механизма донесся хруст, что-то защелкало, разнося гулкое эхо по извилистым кварталам трущоб – потом раздался хлопок, и Шестерня, ускорив на пару минут свой шаг, пошла резво и чисто.

Миранда снова поежилась – то ли от холода, то ли от сырости, то ли от неприятного предчувствия, которое крепло с каждой минутой.

Когда свинцовый свод давящим гнетом склепа На землю нагнетет, и тягу нам невмочь Тянуть постылую, а день сочится слепо Сквозь тьму сплошных завес, мрачней, чем злая ночь…[5] —

кажется, она произнесла это вслух?

Миранда мотнула головой, словно отгоняя муху – на самом же деле прогоняя слова и липкие мысли. Да, когда-то ей нравилось то, что книги начинают жить своей жизнью, но сейчас это уже больше похоже на безумие. Вкрадчивое, огоньками чудесных звонких афоризмов заманивающее в болото черной безнадеги верлибров.

В последнее время цитаты приходили злые, колючие – Бодлер, источающий горький яд, Шекспир в своем мрачном величии – они пугали ее, ввергали в оцепенение, но они были мыслями, единственными мыслями, доступными в этом городе – и она принимала их обратно. Потому что без них становилось совсем одиноко.

Что вы читаете, мой принц? Слова, слова, слова…[6]

Кто говорит вами, принцесса? Слова, слова, слова…

Она вздохнула, вошла в дом и, держа в голове расположение прогнивших досок, поднялась в темноте по скрипучим лестницам к себе на чердак.

Из маленького окошка под самой крышей можно было видеть Шестеренку на фоне свинцово-серого сегодня Ничто и краешек океана между домами – единственная причина, почему Миранда не переезжала. В других домах окна слепо таращились на соседние стены, груды отработанного металла, хибары Песолюдей – и поэтому нередко заколачивались. Не так уж и много света поступало через них в этих кварталах, не жаль было его и потерять.

Интересно, на что отсюда был вид раньше? До… эксперимента? Если, конечно, тот не является всего лишь байками, сказками для глупых детей и не менее глупых взрослых. Никого из современников – возможных современников – эксперимента уже давно нет в живых. И лишь бродят по городу, так, крупицы, обрывки, ошметки сплетен и домыслов, которых недостаточно, чтобы собрать целое полотно – слишком огромны будут в нем прорехи смысла. В незапамятные времена были город, совсем не похожий на этот; мир, в котором нет Ничто; холм где-то там, куда мы уже не можем взглянуть – и лаборатория на холме. Эксперимент и что-то, выпущенное в мир. Завязка неплохой истории, да. Но кто поведает продолжение? И самое главное – кто скажет, каким будет финал?